— Кто-то?
— Девушка. Серьёзные чувства… Называйте, как хотите.
— Как ты это поняла? Он что-то сказал?
— Шестое чувство. Ну и… он отказался заняться сексом… Это окончательно взбесило. Он даже мне не был так верен! Этот мужчина был МОЙ! Он изменял, его не было рядом, но он был мой! — Энн вскочила с места и зашагала по кабинету. — Я её ненавижу… Люто ненавижу эту малолетнюю идиотку. «Внутренний мир» нашли тоже…
— Энн…
— Скажете, она ни в чём не виновата? Она виновата в том, что появилась на свет! Виновата в том, что возникла в моей жизни… виновата…
— Энн…
— И эта жалость в его глазах… лицемер. Лицемер! Кругом одни лицемеры. Ничего не хочу знать. Себя жалейте!
— Энн. Ты личность сильная и честная, — доктор Майерс закрыл свой блокнот и посмотрел на девушку. — Ты ведь и сама понимаешь, что проблема не в ком-то. Давай мы попробуем не думать о других. Если мы рассадим тараканов в твоей голове по полкам, то и жизнь изменится. Ты так не думаешь?
— С моей головой всё в порядке. Со своей жизнью я разберусь сама, — Энн замолчала, отвернувшись к окну.
— Хорошо, давай поговорим в следующий раз. Возможно, потихоньку мы найдём нужный путь.
Девушка ничего не сказала. Встала, молча вышла из кабинета, добралась до своей палаты и свернулась калачиком на кровати, пытаясь переварить всё то, что свинцовым осадком поднялось со дна её памяти.
Глава 22
— Что скажешь, Патрик? — Шеннон сидел в кабинете друга и нервно барабанил пальцами по столу.
— Что я могу тебе сказать? — Патрик задумчиво покрутил в руках механический карандаш. — Десять дней — не срок, чтобы делать выводы. От наркотиков и алкоголя мы кровь почти очистили, осталась пара курсов перегонки, а вот с головой…
— Говори, как есть, — Шеннон настороженно посмотрел на друга.
— Тебе нет смысла утопать в многообразии медицинских терминов, Шенн, — отмахнулся Патрик. — Там всё сложно. Необратимо сложно.
— Но ведь сейчас ситуация намного лучше, разве нет?
— Шеннон, у неё серьёзные нарушения. Да, она сейчас стала спокойней, охотно идёт на контакт, выполняет все предписания. Продержать ещё месяцок и на выписку, но…
— Но? — Шеннон ощутил во рту тошнотворную сладость.
— Не знаю, — мужчина поставил локти на стол и упёрся подбородком в ладони. — Это не похоже на выздоровление. В её случае такие перемены как раз говорят об обратном.
— Пожалуйста, друг… — голос Шеннона сорвался на шёпот. — Расскажи мне всё. Просто или сложно, я решу сам… Я должен знать.
— Ты ведь не отстанешь, — вздохнул Патрик.
— Ты хорошо меня знаешь.
— Что ж… — мужчина открыл блокнот, пролистал последние страницы и снова вздохнул. — После нашего с Энн первого, и самого честного, разговора, невооружённым взглядом я смог определить несколько ключевых проблем. Затем мы сделали некоторые тесты, МРТ и ещё парочку инновационных исследований.
— Продолжай, — Шеннон стиснул зубы, сверля друга взглядом.
— Поначалу мы думали, что у неё псевдошизофрения. Все симптомы были налицо. И депрессия, и тяжёлые истерические реакции, и яркое сексуальное расстройство… — Патрик встал и подошёл к окну, всматриваясь в небо. — Но, понаблюдав некоторое время, я понял, что всё намного сложнее. И последнее МРТ показало характерные изменения в головном мозге. Благодаря исследованиям проявилась онейрофрения*, что и провоцировало пугающие Энн галлюцинации. Плюс…
— Господи… — Шеннон схватился за голову и затих.
— Плюс, — продолжил Патрик, — при разговоре Энн упомянула о том, что порой неадекватно воспринимает свои части тела. То голова большая, то руки и ноги слишком длинные. Это очень похоже на деперсонализационный синдром**. Ну и шизофрения, прогрессирующая… Вот такой букет…
— Бред какой-то… — тихо спросил Шеннон. — Энн никогда не говорила.
— Она никому не говорила и не скажет, — заверил врач. — Убеждает всех и себя, что здорова, а шиза — просто следствие её творческой натуры и наркоты.
— Так и есть?
— Шеннон, не будь ребёнком, — мужчина вернулся за стол. — Состояние Энн спровоцировали две причины: генетика и она сама. Мы подняли документы, сделали запрос в органы. Родители Энн тоже имели проблемы с наркотиками. У матери была диагностирована шизофрения. Энн родилась недоношенной, долго была под наблюдением как ребёнок с задержкой в развитии. В шесть лет у неё обнаружили отклонения и предположили вялотекущую шизофрению. Родители покончили с собой.