Мэлин так же молча подошла к одной из дверей и скрылась за ней. Гувернантка ринулась следом, торопливо шепнув «спасибо».
– Спокойной ночи, – вежливо поклонился я присутствующим и с чувством выполненного долга направился назад.
– И как вы ее поймали? – негромко спросил вслед маглор.
– На липучку, – честно ответил я, догадываясь, что спрашивает он вовсе не из праздного любопытства.
Ему ведь наверняка тоже нужно отчет писать. Хотя я и сам не стану молчать… нет, это было бы верхом глупости.
– Второй раз она не попадется, – предупредил он вдогонку.
– Догадываюсь, – не оглядываясь, бросил я, просчитывая свои действия на ближайшее время.
Сначала, едва приду в башню, сразу опишу все выпады воспитанницы, до мельчайших подробностей. Пусть королеву и не начнет мучить совесть, на такое чудо даже я со всей своей наивностью не могу рассчитывать, но хотя бы прибавить мне жалованье она может?
А дописав отчет, немедленно начну делать то, что планировал на завтрашнее утро, – защищать свое временное жилище.
Закрывать все мыслимые и немыслимые места возможного проникновения шустрой бастарды я закончил далеко за полночь, ведь не такое это простое дело – сделать ловушку не на всех подряд, а на конкретного человека. И даже не одного. Увы.
Едва я приступил к работе, мне припомнились заинтересованные рожицы ее братиков, следивших за ужином, как я глотаю лягушонка, и я без колебаний включил в расчеты и их обоих, и даже малыша. Дети доверчивы, а Мэлин так пронырлива, что вполне может прислать его с каким‑нибудь невинным поручением. В том, что ей ничего не стоит на пару минут отвлечь на себя внимание всех воспитателей разом, я не сомневался ни секунды.
Попутно я поставил постоянную следилку на Ганика, отлично понимая, что в этой фатальной битве за место в уютном замке он самое слабое мое место. И невероятно пожалел, что не успел сдать его напрокат, как намеревался, службе мэра. Сейчас он чистил бы по утрам снежок, по вечерам портил нервы не мне, а своей ушлой матушке, и не нужно было бы тратить на него драгоценный резерв.
Покончив с намеченной работой, я отправился в лабораторию и внимательно осмотрел свои профессиональные владения. Посредине комнаты стоял большой удобный рабочий стол, именно такой, какой нужен магу. У стен три шкафа, в одном набор утвари для зельеварения, во втором – каталоги лекарственных препаратов, флаконы и горшочки со стандартными ингредиентами. В третьем, пустующем, я аккуратно разложил свои магические принадлежности, убрал вниз саквояж и наложил на все шкафы самую тщательную и строгую защиту, позволяющую прикасаться к самим шкафам, ключам и замкам только мне.
Ну да, параноик, согласен. И ничуть не стыжусь, наоборот. Те маги, кто не страдает этим недугом, долго не живут. По крайней мере, в человечьих землях.
После этого я зачаровал очаг, расположенный в одном свободном углу, и умывальник, приютившийся в другом, порадовался, что окно, возле которого стояло два обитых кожей кресла и чайный столик, закрывает кованая решетка, и чисто из паранойи бросил на нее сигналку и липучку. Тщательно запер лабораторию, защитил дверь и замок и отправился в спальню.
Но даже лежа в постели не переставал думать, каким бы еще способом я мог бы попытаться сам себя разозлить, скомпрометировать, унизить, оскорбить или вывести из терпения. То есть сделать одно из тех действий, после какого ни один уважающий себя маглор не видит ни единого выхода. Кроме двух: либо убить врага и уйти на родное плато, либо просто отказаться от контракта, невзирая на размер неустойки.
И, вспоминая, заносил эти способы в мысленный список, для удобства разделенный на лист «а», где были наиболее вероятные варианты, и лист «б», диверсии из которого мог бы совершить лишь маг со степенью магистра либо фея или привидение.
Заснул я где‑то на пятнадцатом пункте из второго списка. И во сне за мной гонялись гигантские лягушки на шести лапах, из стен лезли стальные уховертки, а под потолком раскачивалась на невидимых качелях злая, как упырь, Мэлин и злобно кричала, что отправит меня в столицу пешком и не выдаст даже старых сапог.
Утром внутренний будильник разбудил меня за полчаса до звона колокола. Это непростое для меня решение – отказаться от предоставленной коллегами поблажки и отправиться на завтрак вместе со всеми – пришлось принять под гнетом непреложных обстоятельств. Поскольку вчера вечером я своими глазами убедился, что гувернантка не в силах совладать со своей подопечной, мне придется отныне следить за врагиней и днем и ночью. И это не такая уж большая жертва с моей стороны, если припомнить щелястые окна и прожорливый очаг столичной башни.
Умывшись и одевшись с особым тщанием, я направился к выходу, но на нижней ступеньке лестницы передумал и заглянул сначала в комнату Ганика. Еще ночью я заметил, что он не отнес остатки ужина, и решил проверить, верны ли внезапно посетившие меня предположения. Оказалось, что интуиция мага – безошибочная вещь, хотя бы в этом случае. Босой и нечесаный Ганик сидел на кровати в одних подштанниках и сноровисто вычерпывал из тарелки кашу с мясом, оставшуюся от вечерней трапезы.
– Доброе утро, – сказал я ему так ласково, что паршивец сразу забеспокоился, вытаращил глаза и, спешно проглотив кусок, закивал в ответ.
– Доброе утро… это… маглор.
– Тебе нравится, как здесь кормят? – еще приторнее поинтересовался я.
– Ага…
– Я вижу. И приносят столько, что даже ты не можешь доесть. Да и работы немного – печи топит истопник, кроме того отопления, что греет воздух, полы моет служанка, а обед готовит повар. На рынок ходить и мести дорожки тоже не нужно. Ну и насчет обустройства тоже все лучше некуда. Постель удобная, в комнате ты один, нужник не на улице… Я ничего не забыл?
– Не‑а…
– Тогда вопрос: как ты думаешь, сколько ловких и послушных слуг я найду на твое место, если помещу объявление на стене биржи?
– Много… – уныло буркнул он, несказанно радуя меня редким приступом сообразительности.
– Вот именно. Но я решил повременить. Дать тебе последний шанс исправиться. И условий будет всего три. Думаю, даже тебе несложно запомнить. Первое – ни в коем случае, ни по каким вопросам не разговаривать с королевскими бастардами. Уточняю: даже если скажут доброе утро или спросят, где маглор Иридос, ты молчишь, как немой. Для тебя они невидимы и неслышимы. Второе правило. Ты не должен поднимать в этом замке с пола даже пуговицу. Тут люди живут по многу лет и у каждой пуговицы есть хозяин. И раз она лежит на полу, значит, там и должна лежать. И третье – отныне завтракать, обедать и ужинать ты ходишь в столовую для слуг и ешь только там. То, что положено к чаю, я сам поставлю в буфет. Никаких пирожков и пряников, даже хлеба ты не должен сюда приносить. Все понял? Повтори.
Он повторил довольно‑таки связно и, как ни странно, ни разу не ошибся. Ведь может, когда прижмет! – восхитился я. Подождал, пока мальчишка оденется, и сам отвел его в столовую для слуг, строго‑настрого дав слугам приказ насчет свертков и пообещав, что за нарушение наказывать буду не их, а Ганика.
Когда я выходил, на меня смотрело несколько пар неприязненных глаз, но я уже обновил заклинание невозмутимости и никак не отреагировал на их мнение. С унынием констатируя, что употребление заклинания грозит перейти в привычку. Очень скверную привычку, маглор должен беспрестанно тренироваться в управлении своим настроением, а заклинание расслабляет и сводит на нет результаты тренировок.
– Доброе утро, – учтиво и суховато поздоровался я, входя в столовую. Обвел взглядом присутствующих и, обнаружив незнакомые лица, представился: – Я – маглор Иридос.
Незнакомые коллеги встретили меня со значительно более живым интересом, чем вчера, а вот госпожа Нувилия смотрела с откровенным недоумением.
– Доброе утро, маглор Иридос! А почему вы так рано? Мы ведь вас освободили от завтраков, – заявила она, после того как представились ее двое коллег – пухленькая и живая госпожа Айсора, преподающая географию и рисование, и господин Шангор, седой и спокойный наставник Вакринта.