— Ты мне ответишь? — его голос такой вкрадчивый, но он уже знает ответ, просто наслаждаясь твоей милой растерянностью после горячего сна и его признания. Замер, почти уткнувшись в твою мягкую щеку и улыбается, а твои мысли испуганными овцами разбежались врассыпную.
— Я тоже… Люблю тебя… Джем, — шепчешь ему в ответ, понимая, что давно хотела сказать это. Так давно, что после ответа с души словно снимают непосильный груз, окрыляя ее, делая воздушной, свободной и нежной…
— В таком случае, Т/И, твой сон можно назвать вещим, — монстр улыбается ещё шире, и пока ты не успела ответить, толкает обратно на кровать, накрывая внезапным для тебя поцелуем, вместо привычных колкостей и шуток.
А у тебя кружится голова и спирает дыхание от нахлынувших чувств, ощущений и впечатлений, полученных всего за крошечный кусочек утра, навсегда расставивший все акценты в ваших бесспорно необычных отношениях, которыми вы оба дорожили всё это время явно не с проста.
ПиДжи кладет руку на твои скулы, чуть нажимая, требовательно пытаясь расжать твои челюсти, и ты мягко поддаешься, впуская в свой ротик три мягких языка, совсем не таких, как можно было ожидать. И они безумно приятно скользят вокруг твоего, начиная безупречный соблазнительный танец, от которого дрожат колени. Ты забываешь дышать, но монстр словно напоминает об этом, второй рукой скользя под твою рубашку и надавливая на живот, водя по нему круговыми движениями, от которых синхронно с ними под кожей закручивается магматический вихрь… И его касания… Такие бархатистые, напоминающие скольжение вельвета по голой коже, столь теплого и нежного, что ты вся покрываешься колючими мурашками, от которых даже дыхание становится прерывистым. Папер Джем и сам дышит глубоко и жадно, словно воздуха ему не хватает катастрофически, сгорает изнутри от давно запертых внутри эмоций, что подтачивали его самообладание день за днём, принося неясные очертания удовольствия на грани фола.
Но теперь вас ничто не сдерживает…
Ты углубляешь поцелуй, вскальзывая языком за линию его зубов, коснувшись их граней, а его челюсти мягко зажали язык несколько раз, тут же отпуская и очерчивая его бока своими тремя. Его нёбо, такое нежное и горячее, что хочется ещё и ещё, доводя до грани, лаская чужие потаённые места, забираясь под самое основание тройного языка, чтобы надавить там и тут, вырывая сдавленный стон в твои губы. Монстр нехотя отстраняется и смотрит в твои глаза, опаляя кожу разгоряченным дыханием, с ароматом сладкой краски.
— Знаешь, Т/И, ты права… Я действительно никогда бы не позволил тебе того, что ты видела во сне, — тихим голосом скелет предупредительно выставляет подобие барьера под твой полный разочарования вздох.
— Джем… Ты мучаешь меня, — говоришь ему, но его ладонь касается твоих губ, призывая помолчать, и ты подчиняешься, всматриваясь в расплавленное золото его зрачков.
— Тихо… Я не позволю… Потому что хочу сделать всё сам… — Папер Джем будто охрип, и не успеваешь ты среагировать на такое откровение, как он склоняется к твоей шее, оттянув ворот рубашки и сладко целует мягкую кожу, под которой бьётся в нетерпении теплая венка. И ты принимаешь вызов, понимая, что это очередная негласная игра.
Обжигающая, горячая и чертовски страстная, вопреки прохладному рассвету за окном.
Не остаешься в долгу, повторяя за ним и находя губами его темные шейные позвонки под черной рубашкой, обводя их крепкие изгибы ими и языком, а пальцами проскальзывая с другой стороны, чтобы уделить внимание выступам остистых отростков, проводя по каждому, ощущая размытость их чернильно-мягких границ, будто тающие от твоих касаний. ПиДжи вздрагивает, выдыхая в шею и, расстегнув несколько пуговиц на твоей одежде, опускается ниже, зажимая зубами выступ твоей ключицы и скользя по ее дуге языками, а ты невольно гнешься навстречу, скрывая это движение согнув колени, касаясь ими его теплого бока и выступов тазовых костей под шортами.
— Ты решил, что я передам тебе первенство? — ты негодуешь и резко садишься, буквально выскальзывая из объятий опьяненного чувствами монстра и ехидно улыбаешься, с кошачьей грацией перетекая от него на край кровати, пока он с хищным, недовольным прищуром смотрит в твои озорные глаза. Раз он хочет игры, он ее получит, и ты коварно смеёшься, готовясь к броску от него. И видишь, как он напрягся, словно заведённая пружина… Напоминая мощную черную пантеру перед прыжком к жертве, где каждое движение выверено с точностью часового механизма. Вот колено медленно подгибается, незаметно ставя ногу в поверхность кровати, давая точку опоры, чтобы оттолкнуться. Вот сильные руки, крепко сжимающие покрывало, будто невзначай поправляющие его в обманчиво расслабленном жесте. Но взгляд неотрывно следит за тобой, набирая яркость в два цветовых вихря, напоминающих тропический шторм в форме тяжёлого сердца, налитого магией до упора.
Вы стартуете почти одновременно: ты от него, он к тебе, с протяжным рыком, в котором плохо скрывалось удовольствие. В артериях гонгом бьётся горячий пульс, практически синхронно с дыханием.
Вдох… Выдох…
И ты забегаешь за стол, останавливаясь, пока он стоит напротив, широко расставив руки, словно предупреждая, что поймает, куда бы ты не кинулась. А ты щуришься и чуть улыбаешься, выпуская пуговицы на рубашке из плена петелек, наслаждаясь его негодующим острым взглядом. Он гулко вздыхает и одним мощным движением свою – просто разрывает, пуская по полу с десяток прыгучих черных пуговиц, оторванных со своих мест его силой. И ты видишь его потрясающий торс, испещренный темными узорами берлинской лазури на оливково-черных рёбрах и позвоночном столбе, перед которым парит пульсирующая золотом его душа, заходясь в страстном нетерпении.
Вдох… Выдох…
И рубашка падает на пол, пока ты вновь кидаешься в сторону, буквально проскальзывая под плечом ПиДжи, пользуясь малым по сравнению с ним ростом и с победным писком влетаешь в кухню, где опять преградой между вами становится кухонная мебель. Ты опять коварно улыбаешься, а он словно ждёт, хищно скалясь и облизывая зубы языками, от чего по твоей спине с татуировкой пробегает томная дрожь. Оттягиваешь резинку спортивных штанов, чуть приспуская и демонстрируя круглые изгибы тазовых косточек под низом живота и ведёшь ее ниже и ниже, оголяя покатые бёдра и коленки, нагло скалясь в ответ, дразня монстра каждым своим плавным движением.
Вдох… Выдох…
И видишь, как за тканью его шорт появляется слабое свечение, словно натягивая их силой его возбуждения, и это выбивает из колеи, захлестывая всю твою полыхающую храбрость потоком обоюдного желания. Так, что ты буквально захлебываешься этим, едва не прозевав момент, когда он снова кинулся к тебе, мазнув пальцами по плечу, нечаянно оцарапав мягкую кожу почти до крови.
Вдох… Выдох…
И ты влетаешь обратно в комнату, но мощная сила ПиДжи истомлена этой игрой, и он, обхватив тебя поперек туловища, валится на мягкий ковер с глухим стуком двух упавших тел. Дыхание выбивает из лёгких, а перед глазами плывут цветные пятна то ли от удара, то ли от превысившей все допустимые пределы температуры кровотока. Глухо стонешь, прижатая им сверху, восстанавливая сильно перебитое дыхание и картинку перед глазами, пока тебя мягко переворачивают, аккуратно целуя в уголок приоткрытых после бега губ.