Пришло время лицом к лицу встретиться с моей новой жизнью, в центре которой я оказалась, при повышенном внимании общественности, и не важно насколько я презирала эту идею. Сейчас я была с Калебоми это главное. Со всем остальным можно будет разобраться и потом.
Время, чтобы я смогла обдумать свое новое положение, было мизерным.
Через несколько минут, а точнее через пятнадцать, Спенс совершил посадку на крышу здания Blackstone Global Enterprises в деловом центре Бостона.
26.
Калеб
— Калеб, ты же не серьезно с этой девушкой. Она незаконнорожденная внучка нашей бывшей домохозяйки, ради всего святого. — Моя мать стояла в моем кабинете, в своих доспехах от Prada и Gucci, пытаясь своим неодобрением Брук повлиять на меня. Помешательство было единственным объяснением психического состояния моей матери в данный момент.
— Уверяю тебя, я абсолютно серьезен по отношению к Брук, и для записи, она внучка твоей снохи, которая теперь замужем за моим очень богатым дядей. И еще одна новость для тебя, мама, мы же живем не в пятидесятые, когда все так заботились о родословной. Такой аспект как внебрачный ребенок не имеет большого веса, когда есть деньги, чтобы повлиять на него… мое состояние и Германа должно быть достаточно, чтобы сгладить любые оскорбленные чувства. — Это был вызов, чтобы сдерживать мои прохладные с ней отношения. Она выждала три дня, после новости на первых страницах, прежде чем снизойти до меня, бросив свои два цента по поводу Брук. Я совсем не нуждался в данный момент в ее заднице, поскольку отбивался от безжалостной прессы, сражавшейся за объедки, как гиены над трупами. Это было утомительно.
— Твой отец стал бы страдать от твоего выбора, — сказала она, покачав головой.
— Серьезно, мам? Ты веришь, что папа не одобрит бы Брук, если бы он был жив?
— Да, Калеб, я знаю, кого бы он хотел видеть рядом с тобой.
— Я не согласен. Ты ошибаешься. Причем на сто процентов. Он сказал мне держаться за ту, которая сделает меня счастливым всем сердцем. Поскольку Брук — единственная женщина, которая может сделать меня счастливым, я держусь за нее.
— Он так сказал тебе, сынок? — спросила она немного более рассеянно, нежели, когда начала наш разговор.
— Когда умирал, да, сказал.
У нее отразилась гримаса боли на лице, и я понял, что она до сих пор горюет о нем.
— В конце жизни, у него возникли некоторые сожаления, но он не стал бы мириться с твоими отношениями с Брук. Имя Блэкстоунов было слишком важно для него. — Она медленно покачала головой. — Нет, он не одобрил бы, Калеб, особенно сколько он сделал для тебя, он хотел, чтобы ты получил самое лучше, что может предложить тебе жизнь.
— Разве не так поступает каждый родитель со своим ребенком? Разве родители не хотят, чтобы их дети были счастливы и не стараются дать им все самое лучшее?
Могу сказать, что она зашла в тупик, благодаря моей логике.
— Это не все. Твои отношения с Брук не выдержат давления общества. Она не сможет подняться выше своего скандального прошлого…
— У нее нет скандального прошлого, мама!
— Брук никогда не будет принята как одна из рода, — жестко сказала она.
— Брук не заботится о социальном статусе, и, честно говоря, меня тоже он мало заботит. Если мне не придется посещать следующее мероприятие, где род расхаживает напыщенно разодетый с самодовольным видом, распространяя вокруг себя запах Шанель, что чуть ли у них пар не идет из задницы, я согласен. Я также могу выписать чек на благотворительность, не посещая самого приема.
— Тебе необходима жена, которая понимает, как двигаться в обществе, в котором ты родился, сынок.
— Ты имеешь ввиду, кого-то вроде Дженис?
— Конечно. Торндайки также расстроены, как и Дженис. Алисия сказала мне, что они были шокированы, узнав, что ты завязал новые отношения сразу после разрыва с Дженис. Им это совсем не понравилось.
— Ну, не надейся, потому что Дженис явно не кандидат в мои будущие невесты. Им не нравится, что я предал их дочь. Я избавлю тебя от всех неприглядных подробностей и просто оставлю все, как есть. А подробности безобразные. — Она скривилась. — Кроме того, есть только один человек, который никогда не претендовал на звание миссис Калеб Блэкстоун, и ее зовут Брук Кастерлей.
— Калеб, ради бога. Все мы знаем Дженис уже много лет. Я уверена, что она не способна сделать ничего, что не сделала бы другая отвергнутая тобой женщина, если учесть, как резко ты с ней порвал.