— Хочешь проникнуть в узкую подстилку Сина? — Рэд покачнулся и прислонился к стене напротив нас, почти ударившись головой о роскошно украшенный бра.
— Пошел ты. — Я встала и посмотрела на него.
Он впился в меня взглядом.
— Подожди до Рождества, мелкая потаскуха, когда я по самые яйца окажусь в твоей заднице, а ты будешь кричать, чтобы я остановился.
Ярость опалила меня изнутри, и, прежде чем я поняла, что делаю, я ударила его, оставив сердитый красный отпечаток руки на его щеке.
— Ты ебаная… — Он бросился на меня, широко распахнув глаза от гнева. Его руки оказались на моем горле, вдавливая металл колье в кожу, когда он сжал его. Я вцепилась ногтями в его запястья, расцарапав до крови, но хотела сделать намного, намного хуже.
Гэвин отдернул его от меня, но я не закончила. Пока Гэвин оттаскивал Рэда назад, я подошла и ударила его коленом прямо в пах, вложив каждую унцию гнева, который у меня был. Рэд взвыл и сложился пополам. Гэвин отпустил его и вскинул руки, как будто прикоснулся к чему-то грязному.
— Ты чертова сука, ты чертова сука, — Рэд все время повторял одно и то же, хрипло дыша и сжимая яйца, и смотрел на меня, сгорбившись.
Гэвин подошел ко мне.
— Стелла, нам нужно идти…
Я не могла смотреть никуда, кроме как на Рэда. Желание причинить боль стирало любую мысль о Приобретении или судах, или о том, кто смотрел, или о последствиях.
— Ты никогда не притронешься ко мне, ты, больной выродок! Ты понял это? — Я кипела от ненависти и снова завела руку для удара, но Гэвин схватил меня за предплечье.
— Не надо.
— Правильно, сука. Не надо. — Рэд попытался встать прямо, но продолжал сжимать промежность. — Я верну это тебе. Не волнуйся. Через несколько недель я буду трахать каждую твою дырку. И ты, тупая пизда, ничего не сможешь с этим сделать. Счастливого мне Рождества. — Он засмеялся высоким кашлем.
Я изо всех сил пыталась освободиться от хватки Гэвина, отчаянно норовя причинить боль Рэду, чтобы он почувствовал хотя бы унцию той боли, которую я уже пережила.
— Гэвин? — голос разнесся по коридору. — Гэвин, где ты?
— Дерьмо. Это Боб. — Гэвин притянул меня к себе, заставил повернуться спиной к Рэду и уйти.
Рэд по-прежнему смеялся.
— О, я собираюсь хорошо провести с тобой время, Стелла. Прекраснейшее время. Не могу дождаться Рождества. Приходи голодной.
Гэвин продолжал уводить меня, хотя мне хотелось встать лицом к лицу с Рэдом и победить. Я не могла. Он обыграет меня. И хуже того, я боялась, что его слова окажутся правдой. Я ничего не могла сделать с рождественским судом, ничего не могла сделать, чтобы избежать конца. Рэд воспользуется этим, сделает мне больно, как никогда раньше. Он всегда будет смеяться последним, как и все здесь. Несмотря на это, я все еще держалась за призрачную надежду, что смогу как-то это остановить.
— Гэвин? — голос Боба теперь звучал ближе.
— Давай сюда. — Мы повернули за угол, увидев Боба, Люция и Вайнмонта.
Выражение моего лица, должно быть, подсказало Вайнмонту, что что-то случилось, потому что он мгновенно подлетел и навис надо мной.
— Что?
— Что ты имеешь в виду? — Я опустила взгляд в пол. Мне не нужна его помощь, и я, конечно же, не хотела ее.
Он откинул голову назад, чтобы посмотреть вниз по коридору, откуда мы пришли. Рэд показался из-за угла, веселье все еще искрилось в его глазах.
Вайнмонт двинулся к нему, пока они не встали лицом к лицу.
— Рэд, держись от нее подальше. Я больше не буду повторять.
— Тебе не обязательно. С меня хватит. Не волнуйся, я терпеливый человек. Моя очередь придет на Рождество. — Он подмигнул мне, хотя все еще защитным движением удерживал руку внизу живота.
Надеюсь, его член посинел и опух. Сожалею лишь, что не попыталась оторвать его.
Люций подошел к брату.
— Стелла теперь принадлежит мне, Рэд. Прикоснешься к ней, заговоришь с ней, сделаешь с ней что-нибудь, не спросив сначала меня, я выебу рот твоей сестренки, — Люций ухмыльнулся. — Ей уже есть восемнадцать? Хотя, какая разница.
— Не смей говорить о моей сестре! — закричал Рэд. Его гнев был неукротимым, неожиданным, заставив заткнуться.
Каким-то образом этот гнев был гораздо более реальным, чем любые другие эмоции, выраженные им. Было странно думать, что он заботился о ком-то, кроме него самого. Но это не было ошибкой. Слова Люция поставили его на место. Почему?
Вайнмонт опустил руку на предплечье Люция.
— Идем. Давай подойдем и поприветствуем всех, кого нужно, а потом сможем свалить. — Вайнмонт потянул Люция назад, беря под контроль своего младшего брата.