Я должна была предвидеть, должна была знать, что ничего из того, что я думала о нем, не являлось настоящим. Тот, у кого были бы чувства ко мне, не смог бы сказать подобное. Мои глаза наполнились слезами. Я должна была привыкнуть к боли. За последние недели я пережила так много, но его слова ударили по самому моему центру, как осколок льда, прорезавший мою душу.
— Убирайся. — Я уставилась в пол, не желая, чтобы он видел мои слезы, когда они упали.
— Если Дилан свяжется с тобой, я узнаю. — Он схватил меня за волосы и поднял мое лицо к своему. Слезы скользнули по вискам, когда он заговорил суровым шепотом. — Не пытайся ничего предпринять. Если я узнаю, что ты говорила или даже попыталась заговорить с ним, можешь попрощаться с этой комнатой, и этими приятными вещами. — Он сильно дернул мою майку, швы затрещали под моими руками. — С этой одеждой. Со всем. Я оставлю тебя голой и связанной в конюшне, оставлю лишь попону для тепла. Видишь, Стелла? Вот это была угроза. И я намереваюсь воплотить ее в реальность, если ты хотя бы задумаешься о попытке наебать нас в этом Приобретении. Я ясно выразился?
Я с трудом сглотнула, горло от слез сжало спазмом, пока сердце охватывал ужас. Вайнмонт встряхнул меня, мои руки взметнулись, прежде чем я вцепилась в его рубашку. Мой уже покалеченный разум взорвался волнами отчаяния. Мне нужно было убраться от него подальше.
— Я спросил, понимаешь ли ты меня, Стелла. — Его интенсивный взгляд давил на меня сильнее, чем его руки. — Понимаешь?
— Да.
Он толкнул меня обратно к комоду.
— Рад, что мы поболтали. — Он развернулся и вышел, хлопнув за собой дверью.
Я опустилась на колени, рыдания не поддавались контролю. Мне показалось, что он что-то придумал. Думала, что хочу, чтобы Вайнмонт вернулся, чтобы поставил меня выше желания стать Сувереном. Я ошиблась. Так ошиблась. Я всхлипывала, пока не смогла дышать, пока мне не показалось, что меня вырвет. Я плакала, казалось, часами. Так много вылилось из меня на коврик подо мной.
Где Рене? Она должна была прийти. Должна была узнать, что я здесь. Я легла на бок и обхватывала себя руками, пока не упала последняя слеза, и я замолчала. Все внутри меня было повреждено и сломлено. Вайнмонт взял то, что от меня осталось, и разбил это оземь.
Но я была тем, кто дал ему возможность, кто позволил ему войти. Я позволила ему причинить себе боль, глупо надеясь, что смогу изменить его. Я была той, кто изменился, кто позволил себе поверить человеку, единственным желанием которого было использовать меня всеми возможными способами, прежде чем отбросить меня в сторону. Когда я научусь?
Я поднялась и залезла в кровать, мягкий звук потолочного вентилятора — единственное, что конкурировало со слабыми ударами моего сердца. Мысли метнулись к спрятанному ножу, прежде чем я задвинула их в коробку и заперла ее на ключ.
Это была отдача, и я заставила себя поверить в это. Хорошо. Теперь я могла соблазнить Люция и натравить его на Вайнмонта, не думая дважды. Я утонула в своих выглаженных льняных простынях и заставила себя дышать, чтобы успокоиться, заставила себя закрыть глаза и отказаться от всякой надежды растопить холодное сердце Вайнмонта.
Глава 11
Синклер.
Я шагал по кабинету, опрокинув бурбон в горло, прежде чем налить второй стакан. Время близилось к рассвету. Я пробыл здесь пару часов, настраиваясь на то, что нужно было сделать дальше. В груди ощущалась тупая боль, и я задавался вопросом, исчезнет ли она когда-нибудь. Но это было необходимо. Все это.
Мне стоило зайти дальше со Стеллой, но я не смог. Боли в ее глазах было достаточно. Страха тем более. Я хотел, чтобы она боялась. Он был единственным, что я мог использовать, дабы удержать ее теперь, когда она знала о своем отце. Так много зависело от нее, от ее поведения, от того, как я, а теперь и Люций, обращался с ней. Все превратилось в искусный танец, предназначенный для развлечения Суверена. Сегодня вечером я почувствовал в нем каплю снисхождения. И после моего разговора с Рэдом я понял, что все оказалось еще более опасными, чем я полагал.
Мне нужно было сказать Люцию. Пора. После его представления на вечеринке Кэла ему нужно было знать настоящие ставки, настоящее наказание. И наша хватка на Стелле ослабевала теперь, когда Дилан, возможно, вошел в игру. Могу ли я доверить Люцию нести немалое бремя истины на себе?
Налил еще один стакан и покинул кабинет, когда первые лучи солнца упали на пожухлую траву и выглянули сквозь голые деревья. Мои ноги казались тяжелыми на лестнице, каждый шаг казался болезненным во многих отношениях. Стелла хорошо позаботилась о моей ноге, но наш врач очистил рану и заново зашил ее вчера. Она все еще адски горела. Усталость омрачала мир перед глазами. Я лишь надеялся, что она не коснется моего решения.