Он же, не вставая с места, подался вперёд ближе к ней, наклонился над столом, опустив глаза, будто бы разглядывая и согревая её нежные руки, как вдруг резко поднял голову вверх и зажмурил глаза.
Через секунду в комнате раздался хлопок от одновременно взорвавшихся осветительных ламп и, послышался звон ссыпающихся на пол стеклянных осколков. Всюду стало темно.
Следившие за допросом агенты в испуге бросились на помощь Анне. Кто-то кричал, что скорее нужно включить аварийное освещение, кто-то перекрикивал друг друга в поисках фонариков, которых, как всегда в нужный момент, не оказалось под рукой. Все наощупь забегали по тёмным помещениям и коридорам, наталкиваясь друг на друга. Под ногами ломались и громко хрустели осколки стекла, от чего у каждого усиливалась паника и учащалось сердцебиение.
Вдруг зажглось аварийное освещение и все увидели полуразрушенную, словно после небольшого взрыва, комнату для допросов с единственным, стоявшим по центру металлическим столом и прикованную к нему наручниками спецагента Анну Рихтер. Рикса нигде не было.
Она тоже была до смерти напугана, её причёска была растрёпана, но с её головы не упал не единый волос. Анна смотрела на свои, окольцованные наручниками, руки и молчала. Было ясно, что она находилась в шоке от случившегося.
– Анна, Анна!? – громко и беспорядочно кричали все, окружившие полулежавшую на железном столе спецагента Рихтер. Она слышала их совсем тихо, словно, все они находились за невидимой стеной. Ей было понятно, что слабый звук доносится до неё не из-за оглушения после хлопка электричества, а потому что она была сосредоточена на чём-то другом, находящемся в эти минуты не здесь.
Кто-то прибежал с ключами от наручников, кто-то их у него скорее выхватил из рук и освободил пленницу. Анна взялась за голову руками и стала пальцами медленно тереть себе виски.
– Срочно врача сюда, – не переставали галдеть вокруг. – Врача!
– Так на ней другая одежда! – кто-то неожиданно заметил произошедшую разницу.
Действительно, спецагент Рихтер, была одета в чёрное, обтягивающее её фигуру вечернее платье с широким вырезом на спине. Она была в чёрных туфлях на высоком каблуке.
– Что происходит?! – с криком в комнату ворвался заместитель директора федерального бюро расследований Ричард Блер, в тот момент, когда коллеги помогали Анне встать со стола.
– Немедленно объясните мне всё! – приказал Блер, пожирая от злости свою подчинённую. Из его рта вылетала брызжущая во все стороны слюна.
Анна молча прошла мимо, не замечая его и, направилась в свой кабинет. Оставшиеся безмолвно стояли и не сводили глаз со своего начальника.
Выслушав сумбурные доклады каждого свидетеля о происшедшем только что ЧП, Ричард Блер потребовал показать ему видеозаписи неудачного и загадочного допроса Рикса Уилсона. Однако все до единой записи отсутствовали, словно их удалили. Данный факт привёл Блера в недоумение, которое, у всех на глазах, перешло в неописуемую ярость и бешенство.
– Всех допрошу лично ещё раз! Сейчас же все пишите объяснения! Как только вернусь после разговора с ней…
Он взял с собой трёх, всегда сопровождающих его офицеров, и направился в кабинет спецагента Рихтер.
Ударом ноги он едва не разбил дверь её кабинета и, увидел стоявшую к нему полуголой спиной, смотрящую в окно Анну. В её руке он заметил бокал с остатками напитка на дне. На её рабочем столе была начатая бутылка виски.
Блер изо всех сил постарался взять себя в руки и рухнул на диван. Трое офицеров по стойке смирно выстроились вдоль стены. Анна не шелохнулась.
– Девочка моя, – начал начальник. – Мы ценим и любим тебя. Ты же знаешь это. Прошу тебя всё мне спокойно и подробно рассказать.
Но Анна не слышала, что ей только что сказал этот человек. В её голове крутились эпизоды, постепенно выстроившееся по порядку в одну целую киноленту от самого начала и до конца. Длина этой ленты была не менее двух суток.
Её разговор с Риксом Уилсоном в дознавательной комнате, их вечерняя прогулка вдоль набережной, ночная поездка в его автомобиле, её дом и напененная до краёв тёплой благоуханной водой ванная, на краю которой стояли два бокала и несколько бутылок красного, как кровь, вина. Их беседа в ресторане…
Её сердце тревожно билось в груди, оно до боли хотело вернуться обратно. Скорее, скорее.