– Пойдем поможем, – шепотом предложил Сергей.
– Ни за что, – ужаснулся скейвен, – в Прааге никто давно не живет. Я тебе говорил – все погибли.
– Значит, не все, – сам того не понимая, отчего-то заупрямился молодой человек, и пока Шарскун находился в замешательстве, вышел и обратился к женщине: – Может, я вам помогу?
Старушка вздрогнула от звука его голоса, но скоро успокоилась и ответила:
– Если можно, добрый мальчик.
– «Добрый мальчик», – зло прошипел на ухо Сергею Шарскун, – это может оказаться оборотень или еще чего похуже.
– Да пошел ты! – отмахнулся от него Второй и принялся собирать разбросанные поленья.
– Ты друг моего сына? – спросила слепая женщина и, не дождавшись ответа, сообщила: – Его пока нет.
– Нет, я мимо шел, – сказал Сергей, занося за ней в дом дрова. – А кто ваш сын?
– Симбо, – ответила старушка, – он все время на службе. Он библиотекарь. Скоро он придет. Он обещал принести молоко. Каша без молока пресная. Не говорите, что я выходила одна за дровами. Я его берегу, у него столько работы!
– Не скажу! – пообещал Второй, оглядываясь вокруг.
Помещение внутри на удивление выглядело довольно ухоженным. Горел очаг. На столе стояла серебряная посуда, на полках покоились какие-то съестные припасы в мешках. И на всем этом красовался один и тот же символ – что-то вроде зигзага со звездой посередине.
– Вы хотите есть? – спросила женщина, присаживаясь на скамью у стола.
Сергей оглянулся, увидел перекошенную от ужаса морду скейвена и отказался:
– Нет, я недавно поел. Я пойду, иначе меня будут ругать товарищи по работе.
– Спасибо тебе, добрый мальчик, приходи вечером, я тебя угощу вкусной кашей, – поблагодарила его старушка.
– Обязательно зайду, – пообещал Сергей и вышел из дома. Как только он оказался на улице, Шарскун крепко схватил его за руку и быстро потащил прочь. Только оказавшись на приличном расстоянии от дома, он прижал обеими лапами своего спутника к стене и зашипел на него:
– Ты очень глупый, очень глупый человек! Плохой товарищ по работе!
– Чего ты так напрягся-то?! – не понял тот. – Хорошая женщина. Больная. Чем она тебе не угодила?
– У нее везде знаки Тзинча! – зловеще объяснил ему крыс. – У нее на груди медальон со знаком Тзинча, поэтому ее здесь никто и не трогает. Все боятся Тзинча!
– Какого Тзинча? – не понял Сергей. – Фамилия сына такая?
– Клянусь Рогатой Крысой – ты самый глупый человек на этом свете, – наконец отпустил его скейвен. – Тзинч – главный бог Хаоса, страшнее него нет.
– Да ладно тебе, – попробовал его успокоить Второй. – Твой Зинч и Тзич нам только спасибо скажет, что его маме помогли. Она меня вечером на кашу приглашала.
– О нет! – опять глухо простонал Шарскун, схватил своего спутника за руку, потащил куда-то в подворотню, за грудой полусгнивших ящиков повалил на землю и зажал лапой рот. Тут и сам Сергей заметил, что на улице быстро стемнело, и под порывом ветра по мостовой взметнулись листья. Потом раздался раскат грома. Что-то большое двигалось по направлению к ним. Наконец он увидел самое странное существо, которое может себе представить человеческий рассудок. Дикая помесь птицы, паука и еще пары несовместимых существ шагало мимо них в сторону дома старушки. Поравнявшись с подворотней, в которой притаились напуганные спутники, существо остановилось, скрестило свои полукрылья-полуклешни и во мгновение ока превратилось в мужчину средних лет и плотного телосложения в длинном оранжевом камзоле. Впрочем, камзол только секунду был оранжевым, через мгновение зеленый окрас сменился бирюзой, потом золотом. Существо пригладило руками темные волосы и направилось дальше.
– Сейчас он дойдет до старухи, а та ему расскажет о «добром мальчике» – и нам конец, – прошептал оцепеневший скейвен.
– Тогда бежим?! – предложил Сергей.
– Очень, очень, – согласился крыс, и они со всех ног помчались к городскому рынку.
– Ищи дверь с двумя железными сапогами, – на ходу приказал Шарскун, когда они домчались до рыночной площади.
Сергей огляделся и, на свое счастье, тут же обнаружил дверь, над которой, позвякивая на ветру, висели два металлических листа, вырезанных в виде сапог.