— Бен! Хватит, прошу! Мне было десять, я была еще ребенком. Как я могла это понять? Как?
— Никак, — неожиданно согласился он. — Но сейчас, после того, что я тебе рассказал, ты по-прежнему ненавидишь меня? Я знаю и вижу это в твоём взгляде. Таком же, как тогда.
— Так может быть не стоило вести себя по-ублюдски всю вторую половину этого вечера? Мне понравился Кайло Рен. Очень. И когда я узнала правду, то подумала, что и Бен Соло небезнадежен. Но твои слова говорят обратное. Ты видишь в каждом человеке потенциального врага или угрозу, и мне сложно убедить тебя, что я другая.
Бен устало вздохнул. Проведя ладонью по лбу, он перевел взгляд на мерцавшие огни фар проезжавших машин, взвешивая в голове смысл каждого слова. Одна секунда напряженного молчания цеплялась за другую. Рей показалось, что оно длилось целую вечность, поэтому она открыла было рот, чтобы продолжить свою мысль, но мужчина опередил ее:
— Ты какая-то особенная, Кеноби? Сделана из другого теста? За те двенадцать лет я понял, что все схожи в своей ненависти ко мне.
— До тех пор, пока они не узнают тебя поближе, как я. — Рей понимающе посмотрела на него, пропуская очередную колкость мимо ушей.
— И как, знакомство со мной помогло тебе поменять свое отношение? — горько фыркнул Бен, вновь отводя взгляд. — Сомневаюсь.
— Бен, ты…
— Признай, что бы я ни сделал, я навсегда останусь в твоей памяти лишь монстром.
— Бен… — одними губами прошептала Рей, пытаясь унять дрожь во всем теле.
— Ты действительно думала, что мне нужно чья-то поддержка, сожаление и то притворство, что люди выдают за сочувствие? — Его резкий голос подобно раскату грома рассекал пространство. — Или ты думала, что мне нужен кто-то вроде тебя, Кеноби?
Не помня себя от боли, что причинили сказанные слова, Рей беззвучно заплакала, не в силах противостоять такому натиску недоверия. Что ей еще сказать? Как донести? Ведь искра надежды в нем не погасла. Рей была уверена — он знал это так же четко, как и она сама, но по неизвестной причине упорно не хотел признавать очевидного.
Ненависть вскипала вновь в ее жилах, закрывая пеленой последние частицы великодушия и понимания, на которое еще было способно ее сердце. Она плакала от злости и обиды, плакала из-за своей глупости, от осознания полного, всепоглощающего бессилия.
— Рей, все хорошо? — Словно выйдя из транса, с нажимом спросил Бен и, прикоснувшись пальцами к ее щеке, стер слезы. — Черт. Только не это. Ты меня слышишь? Рей…
До боли закусив губу, девушка мотнула головой и отступила назад. Ровно два шага. Словно прикосновения его рук были равносильны для нее смертельному яду. Она ему ни за что не поверит. Уже никогда.
Бен беспомощно сунул руки в карманы куртки, замерев на месте. Он наблюдал за тем, как от холода, боли и обиды, содрогаясь всем телом, всхлипывала Рей Кеноби. Не стесняясь этого явного проявления слабости, она будто с укором смотрела в его глаза, тем временем не подозревая, как болезненно сжалось все внутри него самого.
— Нет, Бен, ничего уже не хорошо. Ничего… — глотая слезы, прошептала Рей, впервые за время их разговора смотря на него с равнодушием.
Эти слова заставили сердце замереть на полуударе. Бен ощущал, что его четко выверенный мир готов разойтись по швам, если он потеряет Рей. Если она вновь убежит, как двенадцать лет назад. Их встреча была особенной, как и эта ночь. Ночь, когда он впервые желал не уничтожить прошлое, а примириться с ним.
Растрепанные волосы подхватил резкий порыв ветра, а с ним в Филадельфию пришел первый снег, укутывающий улицы тонкой прозрачной вуалью, будто сотканной из лучших шелковых нитей.
Зачарованная тем, как в воздухе засверкали тысячи серебряных дождей, Рей обратила взгляд к небу, чувствуя, как пылают после слез щеки. Снежные хлопья падали на ее нос и лоб, кружась, задерживались в волосах, ложились на плечи твидового пальто.
Со всех сторон ее обуревали воспоминания, в которых она была счастлива. В них всегда жили Хан, Лея и Маз и никто больше не разрушал эту идиллию. Уэст-мельбурнское солнце всегда приветливо грело, буйство трав и цветов радовали глаз, в воздухе витал запах моря и соли. Рей слышала тихие семейные разговоры за ужином на террасе, звон хрустальных бокалов с розовым вином, чувствовала приятный запах стряпни Леи, в уши эхом вливался смех Маз, а перед глазами всплывала добродушная полуухмылка Хана, от которой в один момент на душе становилось светло и хорошо. Она видела себя — маленькую десятилетнюю девочку, которая узнала, что такое любовь и понимание благодаря трем людям, подарившим ей не просто свою дружбу, а нечто большее. Нечто, что зовется семьей.
И как бы ей не было тяжело, как бы жизнь не подминала ее под себя, она останется вечно им благодарна.
Прикрыв на минуту глаза, Рей откинула голову, наслаждаясь тем, как снежинки тают на ее лице — давно забытые детские ощущения. Холод всегда помогал мыслить здраво. Что бы сейчас сказал Хан? Одобрил ли то, как она смотрит на его сына и те мысли, что рождаются в ее голове при одном упоминании его имени?
Бен.
Три буквы, сплетенные в единственном движении губ, хранили в себе множество оттенков: раньше она выплевывала их, как ругательство или угрозу, резко, испуганно, но сейчас произносила с таким трепетом, словно дороже него, у Рей ничего не было и никогда не будет.
Все, что всплывало в ее сознании прежде — лишь яркие всполохи воображения, которые были настоящим бегством от реальности, где так отчаянно хотелось потеряться и забыться… Но она не могла. Нужно учиться жить дальше со всем опытом, полученном из прошлого. Только методом проб и ошибок она сможет построить свою жизнь с чистого листа. И в ней Бен заслужил больше, чем презрение и ненависть. У него был шанс. И теперь она знала, что ей нужно делать и как вести себя — все мгновенно прояснилось.
Рей сделала пару уверенных шагов вперёд, почти вплотную подходя к нему.
— Знаешь что? Мы ужасно похожи. Ты и я. Мы оба заложники прошлого и разница между нами совсем небольшая: я живу им, а ты вечно от него убегаешь. Давай начнем все сначала? Начнем новый виток нашей жизни? Вместе. Я помогу тебе.
Соло усмехнулся. Хоть он и почувствовал, что разница между ними была невелика, каждый из них вкладывал свой смысл в слово «вместе». Он знал намерения Рей, поскольку давно читал ее, как раскрытую книгу, в которой, пожалуй, содержание манило его больше, чем красивая обложка. Она подразумевала дружбу. А на это он никогда не был способен. Навсегда забыл, что вообще значит дружить и доверять.
— Черт с тобой, Кеноби. Давай.
Он снова лгал, и в кои-то веки эта ложь не причиняла никому боли, кроме него самого. Рей, на которую в ту же секунду нахлынула радость, широко улыбнулась, заключив его в крепкие объятия. А Кайло с ужасом понял, что ради этой улыбки, он готов соврать еще и не один раз, если того потребует случай.
— Что ж, когда ты на меня не злишься и не желаешь придушить голыми руками, думаю, можно попробовать снова… Поговорить. У тебя, наверное, скопилось приличное количество вопросов?
— Не то слово. Только прошу, никакой больше лжи, хорошо?
— Согласен, отныне правда превыше всего, — заверил он. — Так будет лучше для нас обоих.
— Но все же, почему Кайло Рен? Необычное имя для реального человека. Мне кажется, это имя просто создано для какого-нибудь супергероя.
— Вернее злодея, — аккуратно поправил он.
— На злодея не потянешь, и не старайся. Уж я-то знаю тебя, как никто другой. — Рей улыбнулась от его ответа, невольно чувствуя облегчение. Буквально двадцать минут назад она с болью в сердце готова была признать, что с Беном невозможно общаться, не получая в ответ насмешки или издевки. Тем более, ей казалось чем-то нереальным вывести его на живые эмоции. Но, как теперь оказалось, она заблуждалась.
— Да и проблема вся кроется в этом. Рей, я непредсказуем. Моим словам и действиям нет веры. Сегодня я сделаю одно, а завтра — диаметрально противоположное. — беззлобно, но в то же время твердо произнес Бен.
— Тогда я классическая дурочка, которая ведется на плохих парней. Ладно, так что там с именем?