— Пошли откровения. Уже интересно.
С этими словами ее собеседник наклонился чуть ближе; черные, как смоль пряди красиво обрамляли его лицо, ложась мягкими волнами на шее.
Рей задумчиво разглядывала их, цепко сжимая пальцами полупустой бокал. Интересно, какие они на ощупь? Ей ужасно хотелось хоть украдкой, но запустить свои тонкие пальцы в его волосы и, трепетно перебирая каждую прядь, насладиться разливающимися по телу ощущениями.
В голове все плыло от вина, обволакивало мысли в мутный туман. Слова с трудом долетали до сознания, ведь голос мужчины действовал успокаивающе, смысл сказанного уже отступил на второй план, растворился в этих до одури манящих пухлых губах.
Когда Кайло все же обратился к ней по имени, какая-то сила рывком вернула ее в реальность, а разум поймал утраченную логическую цепочку:
— Рей, не думал, что скажу это в первые пятнадцать минут общения с тобой, но мне хочется знать о тебе больше.
— Спрашиваешь это просто ради приличия? — Рей приподняла бровь, скрывая улыбку, ощущая при этом невольную радость. Раньше ее поклонники такого не говорили — предпочитали поверхностные знакомства.
— На справку, это свидание. И на них люди, знаешь, пытаются узнать друг друга получше, что в порядке вещей.
— Ну, не всегда. Со мной, например, такое впервые, — призналась она, дернув плечами. — И ты хочешь знать мою жизнь со всеми подробностями? — переспросила Рей, неверящим взглядом уставившись на собеседника.
— Да, именно со всеми подробностями. — Кайло смотрел на нее спокойно и выжидательно, и Рей, в попытках вычислить в его взгляде сарказм или намек на лесть, не смогла распознать ни того, ни другого.
— Хорошо, будет по-твоему. — Она залпом допила вино из бокала, неотрывно глядя на Кайло с каким-то вызовом. — Рей Кеноби — глупая и наивная девочка, которой недавно стукнуло двадцать два. После университета она не нашла ничего лучше, чем пойти постигать искусство фотосъемки, чем сильно обидела мать, которая души в ней ни чаяла и влезла по уши в долги для обучения дочери. Со временем Рей, конечно, вернула все деньги, но уважения — нет. Но зачем отчаиваться, когда лучший друг рядом? Рей начала кропотливо собирать себе портфолио, а после — гулять по рекламным агентствам, выискивая работу мечты. Но в жизни все не так сахарно, по щелчку пальцев мы не достигаем высот на карьерной лестнице, поэтому после четырех месяцев безработицы, ей наконец-то улыбнулась удача. Вау, не может быть! Короче, не бери в голову. К беспорядку в своей жизни я привыкла.
— Но сейчас ты подыскала работу, я правильно понял?
— Ага. Нашла, если можно так сказать. Правда, совсем не то, на что я рассчитывала, но платят сносно. И это все же лучше, чем совсем ничего.
— У меня в старшей школе была знакомая, которая, можно сказать, жила фотосъемкой. Она и камера существовали неразрывно, и некоторые часто смялись, мол, неужели она с ней еще и спит по ночам в обнимку? Та девушка плевать на них хотела, сейчас каждая начинающая модель в Нью-Йорке почтет за честь участие в ее фотосессии. К чему я веду: трудности не должны ломать творческих людей. Они должны закалять их так же, как пламя закаляет сталь, подчиняя металл себе. Рей, всегда можно стать хозяином своей судьбы.
— Как будто я не пыталась… — Рей скользила пустым взглядом по складкам черной рубашки Кайло.
Принесли блюда. Перед Рей возникла тарелка со стейком медиум прожарки и овощами гриль. Столько ей в жизни не съесть, а даже если и вышло бы, то подобное точно добром не кончилось.
— Ну, если дело только в этом, то отсутствие результата — тоже результат.
— Кто интересно, тебе сказал такое? Передай ему, что это бред какой-то.
— Мой отец. — Кайло усмехнулся, на секунду о чем-то задумавшись.
— Значит, передай ему, что… Отец?
— У меня не может быть отца?
— Я не в этом смысле, я только… Извини, временами я такая дура. Черт.
— Успел привыкнуть.
— Уже? — не скрывала свое удивление Рей. — Мой друг мирился с этим года три, а потом благополучно плюнул.
— Никто не идеален. Мы делаем глупости, говорим глупости, просто будь собой. В твоем случае, это… — на пару секунд Кайло замер, обдумывая свои следующие слова, а потом чуть тише произнес: —… признаюсь, даже мило.
— Спасибо?! То есть, смущать девушек ты любишь? Как насчет более нейтральных тем? Про свою камеру могу рассказать хоть целую повесть!
— Что ж, уговорила. В какой момент ты понимаешь, что нужно сделать снимок?
— Знаешь, тут сложно сказать. Все это происходит, скорее, на каком-то интуитивном уровне. Но больше всего мне нравится переносить искренность через снимки. Люди смеются, переживают, танцуют, плачут — это все жизнь, которая, к сожалению, ускользает от многих из нас в серой рутине повседневности.
Фотографии людей — ее слабость. Первое время молодые клиентки заказывали у нее съемки с различным реквизитом в студии, и она неохотно, но соглашалась, понимая, что деньги нужны будут в любом случае. С более проверенными людьми она выбиралась в различные места и снимала их в те моменты, когда они забывали, что их фотографируют. Такие снимки она действительно любила — в них кипела жизнь.
Кайло молча ждал. Кажется, он задал какой-то вопрос. Ответ крутился на языке, но она по-прежнему думала о чем-то своем. Пришлось сделать над собой усилие, чтобы вспомнить:
— Если бы у меня была сейчас камера, то я, наверное, сняла бы… — Рей обвела одним мимолетным взглядом десятки лиц в зале, пока внезапно не поняла, что больше всего ее привлекают глаза цвета горького шоколада напротив нее — тогда ответ стал и впрямь очевидным, —… тебя.
— Меня?
Секунда на осознание и вновь багровый цвет прилил к ее лицу, а сердце бешено заколотилось под самими ребрами. Все внутри перемешалось. Буквально все эмоции. Что с ней происходит? Что она говорит? Что делает? Зачем? Хотелось тут же покинуть чертов «Монреаль» и никогда там не появляться, но Рей продолжала послушно сидеть на своем месте, словно загнанный полицейскими вор, который потерял все пути отступления в каменных лабиринтах Нью-Йорка. Она также виновато улыбалась, скромно сведя плечи, смотря, правда, не в глаза надзирателю, а в глаза Кайло, околдовавшего ее своими странными чарами.
— Почему? — голова Кайло склонилась в вопросительном жесте. Рей не спешила дать ответ. Она вновь медлила, будто бережно подбирала слова, чтобы их смысл был максимально прост и понятен. Возможно, вместе с ними находила и оправдания своему поведению.
— Как фотограф, я очень тонко чувствую людей, и мне кажется, что… чувствую и тебя тоже. Я не про тактильные ощущения. Скорее про характер и ореол, который тебя окружает.
— И какой я, по-твоему, Рей?
— Ну, явно не тот парень, которого каждая мать мечтает видеть в качестве мужа для своих дочерей. Такой мой друг, Финн, но ты явно не он, так что скажу, на скидку… ты импульсивный, решительный и стойкий.
— Импульсивный? — удивленно изогнув бровь, уточнил сидящий напротив нее Люцифер в своем истинном обличии.
— Ну, хорошо: эмоциональный, пылкий, страстный, сексуальный… — мигом скорректировала ответ Рей, запоздало осознавая, что она именно произнесла и с какой расстановкой. От последних двух слов Рей практически покраснела до самых корней волос, потому что алкоголь нехило ударил в голову, раз она о подобных вещах умудрилась говорить без зазрения совести с мужчиной на первом свидании. От стыда она не знала, куда себя деть, лишь бы не пересекаться взглядом с Кайло, который ее безобидную оговорку воспринял, скорее всего, немного иначе.
— Ладно. Приму во внимание, что по версии Рей Кеноби я страстный и сексуальный.
— Хорошо. А теперь мы закроем эту тему раз и навсегда?
— Не возражаю. Ты, как мне кажется, многое утаила от меня о своей жизни. Например, о детстве.
— Мое детство…посредственное. Есть хорошие воспоминание, есть плохие. Хорошие много с чем связаны, с родными, друзьями. А плохие…плохие, в основном, завязаны на одном конкретном человеке, вспоминать которого мне тяжело.