Она пробиралась мимо уже стоящих ларьков и постаментов; все выглядело так, словно было уже готово к приему гостей, и на мгновение что-то настороженное толкнулось внутри нее — кто-то еще смог помочь мистеру Смитону; кто-то еще смог встать на ее место. Мысль была удивительно глупой, и Мадаленна сразу же ее отогнала — какая разница, кто взял ее часть работы, и, слава Небесам, что так случилось, ведь они так и до ночи могли бы не закончить. А ведь мистеру Смитону и правда должен был кто-то помочь, и знакомое имя шевельнулось в ней. Да, что-то было в том письме; Мадаленна остановилась и прищурилась — солнце лезло прямо в глаза. «У меня, конечно, есть Эйдин…» — пронеслось у нее в голове, и Мадаленна выпрямилась — конечно, ему должен был помочь мистер Гилберт. Ей даже показалось, что она слышит его голос. Захотелось почему-то развернуться и пойти обратно, однако там ее ждала Бабушка, и, подумав, Мадаленна решила, что она лучше вытерпит мистера Гилберта. Решение было здравым, и она невозмутимо зашагала по дороге.
— А вот и Мадаленна! — мистер Смитон вышел встречать ее, и она не удержалась от улыбки. — Моя верная помощница все-таки пришла и не бросила своего старого мистера Смитона?
— Полагаю, вам уже помогли. — Мадаленна старалась, чтобы в ее голосе не было обиды, но по тому, как рассмеялся садовник, она поняла, что попытка провалилась.
— Не волнуйся, на твои цветы и палки никто не претендует. Эйдин, ты же не трогал цветы в шестой теплице? — он крикнул куда-то вглубь померанцовых деревьев, и Мадаленна потерла виски; удивительно, но ее утренняя мигрень прошла.
— Ни в коем случае! — раздался ответ откуда-то сверху, и в следующую секунду мистер Гилберт спрыгнул с ветки. — Ты же сказал, что к ним никто кроме мисс Стоунбрук не прикасается… О, мисс Стоунбрук!
Мадаленна неуклюже поклонилась в ответ и поправила упавшие фонарики обратно на крючковатые ветки. Это было глупо и очень по-детски — ревновать мистера Смитона к его старому другу, и Мадаленна строго прикрикнула на разбушевавшуюся внутри ревность — как бы трудно это не было признавать, но мистер Смитон — не ее дедушка, и она не имела никакого права на подобного рода капризы.
— Филип, я повесил фонарики, что еще?
— Полагаю, теперь нужно разобраться с этими дурацкими гирляндами.
— И что с ними делать?
— Понятия не имею.
Мадаленна чувствовала себя третьей лишней, и желание сбежать обратно домой снова усилилось. Сейчас там как раз стояла благословенная тишина, и ее никто бы не спрашивал, а если вообще сообщить Хильде, что она ушла на прогулку с Джоном, а на деле забраться на чердак, то ее бы никто не хватился до следующего утра! О, это было бы замечательно — всю ночь читать старые журналы, рыться в книгах и вырезать репродукции — она потом их вклеивала в свой блокнот — так может, просто сослаться на головную боль и убежать? Она как раз успеет к автобусу.
Мадаленна уже было рванула с места, как слово «трусиха» прозвучало у нее в голове. Она всегда так делала — сбегала от проблем в надежде, что те растают. Они и правда таяли, но вместе с проблемами таяли и надежды, и возможности. И Мадаленна снова прикрикнула на себя — она не поддастся.
— Может их вообще выкинуть, эти гирлянды?
— Нет! — воскликнула Мадаленна, и оба джентльмена удивленно посмотрели на нее; она даже не знала, кому она это крикнула. — Не надо их выкидывать, просто для них нужно подобрать подходящее место. Где гирлянды, мистер Смитон?
— Около тебя.
Мадаленна взяла длинные цветочные гирлянды из подснежников и гелиотропов и с минуту постояла в раздумьях; да, она точно знала, куда их повесить, и, развернувшись, она пошла к сторожке. Мистер Смитон довольно подтолкнул Эйдина локтем, вот, мол, какой профессионал, и она оба последовали за ней. Сторожка мистера Смитона была украшена, однако около нее всегда стояли два столба; кто и для чего их поставил было неизвестно, но переставить их в другое место было невозможно.
— Вот сюда нужно повесить эти гирлянды, а если не хватит этих цветов, можно сплести из репейника.
— Замечательно, Мадаленна, — приобнял ее мистер Смитон, и та довольно улыбнулась в ответ. — Видишь, все равно бы я без тебя не справился.
— Не стану спорить. А где же наши испуганные студенты? — она огляделась, но привычной группы из Лондонского университета нигде не было.
— А их до конца напугал мистер Гилберт. Да, да, верь не верь, но как только они узнали, что их помощник — профессор, их как ветром сдуло.
— Хотя я ничего не успел спросить, — усмехнулся Эйдин. — Просто представился по полной форме, и все. Филип, дай мне эти доски, я их отнесу обратно.
Когда мистер Гилберт отошел так, что Мадаленна с трудом видела его силуэт, она пригляделась к мистеру Смитону. Тот выглядел уставшим и постоянно потирал свою спину; а когда он пошатнулся, Мадаленна сразу вскочила и усадила его в кресло.
— Просто потянул спину, дорогая, ничего страшного. — Он успокаивающе погладил ее по руке. — Не волнуйся, завтра все будет хорошо.
— Будет, если вы не станете скакать с места на место, — строго сказала Мадаленна. — Сядьте, я принесу вам шарф и мазь.
— О, и ты туда же, — проворчал мистер Смитон. — Эйдин тоже все говорит, мол, посиди, да посиди. А как же праздник? — крикнул садовник в открытую дверь сторожки. — Мы не управимся вовремя.
— Управимся, не волнуйтесь. — Мадаленна бережно обвязала вязаный шарф вокруг его спины и усадила обратно. — В конце концов, все почти что сделано, с цветами я управлюсь быстро, и потом, у вас же есть ваш друг — мистер Гилберт.
— Он рассказал мне, как ты помогла ему. Он тебе очень благодарен, — после паузы проговорил мистер Смитон. — Ты не должна бояться его, Мадаленна, он хороший человек.
— Я ничего и никого не боюсь, мистер Смитон. — непоколебимо ответила Мадаленна и положила мазь ему на колени.
— Да, я знаю. Но он хороший человек, Мадаленна, и я повторю это еще сто раз.
— Я вам верю. — она поглядела ему в глаза и сжала его руку.
— Вот и хорошо. Тогда я немного посижу, хорошо?
— Конечно, не волнуйтесь.
— Спасибо, дорогая.
Мадаленна пристально посмотрела на то, как мистер Гилберт удобно устроился в кресле и прошла в шестую теплицу. Теперь ей было стыдно за те идиотские мысли, будто кто-то посягнул на ее часть работы. Мистеру Смитону была нужна помощь, и, к счастью, его друг смог ему помочь, а ведь сколько профессоров-искусствоведов могут помогать с проведением летнего праздника — Мадаленна знала, что вряд ли сможет назвать хоть одного ей такого знакомого. Открыть дверь, натянуть перчатки и быстрым взглядом оценить ее богатство — на это у нее ушло меньше двух минут, и она сразу заметила, что сетка с жасмина слетела, а сирень давно никто не поливал. К тому же мистер Смитон совсем недавно посадил здесь маленькие саженцы глицинии, и те теперь тянулись быстро-быстро к свету и воздуху, и Мадаленне очень бы не хотелось, чтобы их кто-то сломал.
Она уселась прямо на землю подложив под платье небольшую стопку газет — на траве сидеть было уже прохладно и принялась украшать сетку небольшими цветками гипсофила — в белой ткани они смотрелись почти незаметно, и все же добавляли особый шарм. Из другого конца оранжереи доносились голоса нескольких помощников мистера Смитона и голос мистера Гилберта. У него был интересный голос — не высокий и не низкий, как будто бы немного севший, но при этом достаточно глубокий; таким голосом в детских сказках обязательно бы говорил какой-нибудь волшебник.
Голос все постепенно приближался и приближался, и когда мистер Гилберт зашел в теплицу, Мадаленна уже огораживала ростки, чтобы их никто не помял. Она не взглянула на него, только кивнула головой и продолжила ставить небольшие палочки вокруг.
— Простите, мисс Стоунбрук, я не хотел вам мешать.
— Вы не помешали. — сурово ответила Мадаленна, и создалось ощущение, что мистер Гилберт как раз и помешал, и от этого она сильнее наклонилась к цветам. Однако Эйдин, казалось, совсем не обиделся и прошел в теплицу.
— Я видел, что вы все-таки заставили мистера Смитона отдохнуть, спасибо.
— Не за что. Я волнуюсь за мистера Смитона, — вдруг искренне вырвалось у нее. — Ему нужен покой и отдых.
— Нужен-то нужен, однако он на удивление бодр. Не поймите меня неправильно, я только рад этому, но временами мне хочется, чтобы он… — мистер Гилберт остановился у двери и устало потер переносицу.