— Замечательно, я бы тоже от такого не отказалась. — приятельницы рассмеялись, и Мадаленна постаралась не думать о своей Бабушке.
— А ты? — поинтересовалась Дафни; время близилось к первой паре, и они направились ко входу.
— Я все лето была в поместье и в теплицах. Работала с цветами, читала, гуляла.
— Ох, — прошептала Дафни. — О вашем поместье ходит столько слухов, будто его и за весь месяц не обойти!
— Разумеется. — усмехнулась Мадаленна. — Пока проберешься сквозь гору пыли и паутины, все лето пройдет.
— Разумеется, — весело передразнила ее Дафни, и Мадаленна рассмеялась. — Ты хоть понимаешь, что живешь в столетнем доме, это же целый сюжет для твоего романа! Представь себе призрака, несчастного возлюбленного, который выходит по ночам и стенает на луну…
— О, нет, только не призрака. Мне и так хватает воя брошенных кошек, который прикармливает наш дворецкий.
— Ты слишком прагматична. — рассудительно заключила Дафни. — В этом вся и проблема, ты даже не можешь представить что-нибудь этакое романтичное…
— Может быть, — кивнула Мадаленна. — Но еще более неромантично будет, если мы опоздаем на лекцию.
— Боги, у нас же новый профессор первой парой! — встрепенулась Дафни. — Ты написала эссе?
— Написала. Целых два.
— Ты случайно не видела его? Какой он из себя?
— Нет, не видела.
Мадаленна снова заледенела и поймала себя на том, что начала молиться про себя, чтобы мистер Гилберт не явился. Всякое может случиться, вдруг ему пришлось уехать, или же его жена захотела продлить свой отпуск в далеком месте, где пили шампанское и играли всю ночь напролет на трубе и банджо? Она могла поверить в любую чушь, только чтобы не видеть знакомую фигуру, становившуюся за кафедру. Толкаясь и смеясь все вошли в холл, и Мадаленна невольно вздохнула, как вздыхала каждый раз, видя бескрайний потолок, расписанный под Ренессанс. Раньше это здание было монастырем, но в восемнадцатом веке его переделали под университет, и теперь от пристанища монахов остались длинные каменные коридоры, крытые галереи и чудный внутренний сад с разросшимися дубами. Дафни что-то все говорила и говорила, и Мададенна не стремилась останавливать ее — так ей было спокойнее. Они уже почти дошли до нужного кабинета, когда их окликнул знакомый голос — профессор Лойтон тоже был тут. От воспоминания скачек у Мадаленна заалели щеки, и она порадовалась тому, что ее улыбка может быть истолкована как приветственная.
— Мисс Стоунбрук, мисс Кру, рад вас видеть.
— И мы рады вас видеть, профессор. — поздоровалась за двоих Мадаленна, пока Сара смущенно кивала в ответ — она не сдала преподавателю прошлую контрольную работу и старалась не попадаться на глаза лишний раз.
— Как настрой на учебу? — улыбнулся профессор. — И как поживает ваше сочинение, мисс Кру?
— О, сэр, я написала его, но забыла принести! Обещаю, я завтра же вам его занесу.
— Хорошо, — кивнул головой Лойтон. — Жду до следующей среды. А как поживают ваши эссе, мисс Стоунбрук, по искусствоведению?
— Неплохо. — Мадаленну одолел кашель, когда ей показалось, что в толпе мелькнул знакомый пиджак. — Я надеюсь, что неплохо.
— Что ж, я рад за вас. — он взглянул на часы и мотнул головой. — Тогда не буду вас задерживать, удачи. Кстати говоря, вам очень повезло с вашим новым преподавателем. Да, очень повезло!
Мистер Лойтон напоследок еще раз улыбнулся и растворился в бурлящей толпе. Стрелки часов сошлись на подевятого, и все рванули по своим кабинетам, двери постоянно скрипели, все рассаживались по своим местам, что-то оживленно обсуждали, но приятельницы не волновались — их места в третьем ряду посередине редко кто-то занимал — они были как на ладони во время контрольных. Мадаленна одернула на себе платье и кивнула мисс Кру.
— Пойдем, Дафни. Не съест же он нас.
— Тебя-то нет, — сокрушенно покачала головой Дафни. — У мистера Флинна ты всегда получала лучшие баллы. А меня с моим дурацким эссе и вовсе выгонят.
— Все меняется.
И Мадаленне почему-то захотелось рассмеяться.
***
Мистер Гилберт опаздывал на несколько минут, и все постоянно оглядывались на приоткрытую дверь — не мелькнет ли там кусок плаща, не послышится ли звук голоса, но все было тихо, и тишину нарушал только негромкий гул разговоров. Мадаленна пыталась поговорить с Дафни, но волнение сдавило ее связки, и вместо членораздельного ответа она смогла выдавить из себя какой-то хрип. Поэтому говорила ее приятельница, а она сидела и кивала. Впереди них сидела Эффи Доусен, вечно крикливая, суетящиеся, она оживленно рассказывала, как удачно провела каникулы то ли в Ницце, то ли в Монако, однако Мадаленна особо не прислушивалась и все посматривала на дверь. Это становилось невыносимой пыткой. Она была готова отвлечься на что угодно, но Дафни вдруг притихла и критически смотрела на свое эссе, а вокруг все обсуждали новый фильм с Роком Хадсоном, который Мадаленна еще не видела. Спасение пришло оттуда, откуда его не ждали. Эффи и так все поворачивалась в их сторону, но два эссе Мадаленны ровной стопкой лежали на краю стола, ее кожа выглядела белее обычного, а Дафни не смеялась. Но в Эффи нарастало раздражение, и Мадаленна со странным интересом делала ставки, когда та сорвется и скажет что-нибудь, а ей, Мадаленне, придется ответить. И все-таки ее бывшая подруга, в конец искрутившаяся ужом, повернулась в их сторону и проговорила:
— Дафни, разве ты не знаешь, что девушке неприлично быть такой загоревшей? Или ты все лето провела с коровами?
Дафни хотела что-то возразить, но мрачный голос Мадаленны перекрыл сладковатый фальцет Эффи, и на всю аудиторию раскатился отрывистый ответ. Мадаленна волновалась, Мадаленна была вся на нервах, и любой, кто к ней пристал бы, получил в ответ годовой запас яда.
— У тебя устаревшие сведения, Эффи. Разве ты не видела новый фильм с Элизабет Тейлор? И уж если на то пошло, то в некоторых ситуациях коровы будут куда более вежливы, чем некоторые леди.
Один — один, подсчитали удовлетворенные арбитры, но не отвернулись, ожидая ответной реплики. И она не заставила себя ждать.
— Тогда почему ты как бледная поганка? — ехидство Эффи можно было резать в воздухе.
— А я не слежу за модой.
Эффи хотела сказать что-то еще в ответ, но не успела. Дверь распахнулась, и в аудиторию ворвался знакомый Мадаленне парень — это был Рональд Кройт, он учился на четвертом курсе, и они раза два ездили вместе на конференцию в Манчестер. Он вбежал, размахивая руками, окинул невидящим взглядом аудиторию, и, заприметив Мадаленну, издал победный клич. Она сама сразу не поняла, что Рональд сунул ей в руку, но это оказался значок старосты. У нее что-то ухнуло внизу живота, и в горле появился комок. Определенно, события этого дня развивались интересным темпом.
— Неужели не придет? — раздался тоскливый голос Эффи.
«Неужели не придет?» — с надеждой подумала Мадаленна, и дверь распахнулась.
Мистера Гилберта она узнала сразу — та же улыбка, которую он все еще не успел спрятать, сияла у него на лице, но, вот, одни огоньки погасли, и на смену им пришли другие — не менее радостные, но более дежурные. Он был рад всем и сразу. Непривычное чувство радости расплылось поначалу у нее улыбкой, ей как никогда захотелось пожать ему руку, но теперь он был далек. Мистер Гилберт о чем-то беседовал с заместителем декана, мистером Келлером, но разговор не длился вечно, и мистер келлер повернулся к аудитории и отчетливо произнес:
— Уважаемые студенты! Рад вам представить нового профессора искусствоведения и риторики Гринвичского университета, мистера Эйдина Гилберта. Это профессионал, замечательный педагог, и мы рады принимать вас, профессор, — мужчины обменялись поклонами. — В нашей alma mater.
Кто-то зааплодировал, и Мадаленна сама не заметила, как присоединилась к рукоплесканиям — этот человек заслуживал их как никто другой за всю свою будущую доброту и мудрость. Мистер Гилберт улыбнулся и поклонился студентам, и в ответ на его улыбку все рассмеялись — минутная неловкость была разрушена. Но мистер Келлер не ухолил, и Мадаленна постаралась спрятаться за Дафни хоть на какое-то время.
— Мистер Гилберт, я хотел бы познакомить вас со старостой этой группы. К ней вы сможете обращаться по всем вопросам, что касается посещаемости и репутации наших студентов.