— А собирался?
— Собирается. — уточнила Мадаленна. — Мы идем вместе на скачки.
— Ого, — многозначительно кивнул мистер Смитон. — А ты знаешь, что большинство предложений руки и сердца происходят именно на скачках?
— Мистер Смитон!
— Что? Лично я попросил Грейс стать моей женой как раз тогда, когда Малышка Фанни выиграла свой третий забег. Это было… — мистер Смитон задумался и отпил пунша. — Да! Ровно тридцать восемь лет назад.
— Мистер Смитон, — проворчала Мадаленна. — Вы же сами сказали мне, чтобы я отдыхала, так?
— Да, сказал. И?
— Тогда никаких разговоров о браке!
— Отлично, тогда я приглашаю тебя на танец.
Мадаленна еще ничего не успела сказать, как садовник закружил ее в чем-то одновременно похожем и на вальс, и на фокстрот, но Мадаленне было все равно. Ее партнер оказался поразительно способным человеком, и ей оставалось только следовать за его шагами и наслаждаться музыкой.
— Вы очень хорошо танцуете, мистер Смитон. — улыбнулась Мадаленна.
— Я слышу в твоем голосе удивление, дорогая. — притворно нахмурился мистер Смитон, и она покрепче его обняла.
— Только восхищение.
— Так и быть, поверю. — рассмеялся садовник и пригладил ее растрепанные волосы.
Мимо проплывали деревья, люди, фонарики; где-то Мадаленна видела смеющуюся Аньезу, и отстраненно заметила про себя, что давно не видела свою маму такой довольной и сияющей. Аньеза с кем-то разговаривала, и улыбка не сходила с ее лица. Мадаленне вдруг стало очень спокойно при мысли, что мама здесь приятно проводит время. Значит, оранжереи приняли и ее; значит, и она сможет обрести здесь счастье и умиротворение.
— Кстати, насчет восхищения, — опомнился мистер Смитон, когда оркестр пошел на второй круг «Walking my baby back home». — Я не устану удивляться, как ты быстро смогла обернуть этот стенд. И, главное, как красиво! А эти фонарики — просто прелесть!
— Скромно с вами соглашусь, — убаюканная музыкой, тихо проговорила Мадаленна. — Рада, что вам все понравилось.
— И не только мне! — энергично махнул рукой мистер Гилберт, и Мадаленна моментально проснулась. — Все в восторге! Да и Эйдин удивился, как ты смогла так быстро все обмотать, и ведь ничего не отклеивается!
— Мистер Гилберт здесь? — былое спокойствие было потеряно, и Мадаленна обернулась в поисках уже знакомой фигуры. — Разве он любит такие мероприятия?
— Эй, Мадаленна, — мягко подтолкнул ее мистер Смитон. — Не обижай моего друга, он ведь не сноб.
— Я вовсе не хотела его обидеть, мистер Смитон, просто я видела мало профессоров, которые приходят на сельский праздник.
И несмотря на растущее волнение, Мадаленна не смогла не представить мистера Лойтона в мантии и с папкой в руках здесь, в окружении цветов, деревьев и карамели. Зрелище было и нелепым, и милым одновременно, и она с удовольствием рассмеялась, да так заразительно, что мистер Смитон не удержался и подхватил ее смех.
— Он — замечательный парень, мистер Гилберт. — улыбнулся садовник. — Только уж сильно скучает по своему дому. Совершенно не городской житель.
— Зачем же он тогда живет в Портсмуте? — спросила Мадаленна, искоса стараясь разглядеть мистера Гилберта в толпе.
— А он не из Портсмута; хуже, он из Лондона, а вот почему он живет там, я тебе сказать не могу.
— Вы называете его парнем, но полагаю, ему около сорока, разве нет?
— Ну, по сравнению со мной, он выглядит совсем мальчиком, моя дорогая.
— Мистер Смитон, вы снова набиваетесь на комплимент. — укоризненно покачала головой Мадаленна, и садовник, усмехнувшись, склонил голову набок — на этот раз она сказала чистую правду.
Танец закончился, и Мадаленна, стараясь скрыть свою одышку, подбежала к Аньезе. Она знала, что у нее горят глаза, и щеки раскраснелись, и она знала, что мама будет этим довольна — обычно она привыкла видеть бледный призрак своей прошлой Мадаленны. Ее догадки оказались правильными, и мама с радостью поправила оборку на платье и поцеловала в румяную щеку.
— Тебе весело? — радостно воскликнула Аньеза, и Мадаленна в тон ей кивнула головой.
День был в самом разгаре, и Мадаленна с удовольствием вдохнула пряный воздух — возможно, лето и уходило, но уходило ярко, весело, призывая не тосковать по нему, а жить дальше и становиться еще лучше и чище к следующей встрече. Да, Мадаленна обожала лето, и раньше этот праздник наводил на нее тоску, однако сегодня она думала о том, что у нее есть еще целый год до новой встречи, и что она не потратит его зря. Она улыбнулась деревьям, небу и цветам, когда вдруг увидела около живописных веток акаций мистера Гилберта. Он ее не видел, и Мадаленна присмотрелась к нему повнимательнее; ей почему-то хотелось еще раз запомнить его прежде чем она познакомит его с Аньезой. Желание было откровенно глупым, и она мотнула головой — ей было ровно никакого дела до того, как мистер Гилберт выглядел. Он улыбался и о чем-то разговаривал с небольшой компанией, достаточно разношерстной — Мадаленна заприметила и взрослого мужчину в вязаной жилетке, и красивую черноволосую женщину, чья красота буквально выбивалась из толпы и кричала о себе, и девушку-студентку, возрастом близкую к самой Мадаленне. Аньеза поймала ее взгляд и хитро улыбнулась; она сразу поняла, где был недавний таинственный мистер Гилберт.
— Я так полагаю, друг мистера Смитона тот, который в жилетке?
Мадаленна недовольно посмотрела на маму; она тоже знала, что Аньеза сразу поняла, кто есть кто и вовсе не хотела с жаром отстаивать, что мистер Гилберт тот, кто в сером костюме и помоложе.
— Нет, другой.
— Ах, вот тот, — невинно протянула Аньеза и выпустила непослушные завитки дочери на лоб. — Да, вполне похож на тех, кем мистер Смитон любил окружать себя раньше.
— И кем же он любил себя окружать? — рассеянно пробормотала Мадаленна, наблюдая за тем, как Эйдин ловко жонглировал большими персиками.
— О, очень интересными людьми. Лучше посмотри на меня, дорогая, — вдруг шепнула Аньеза ей на ухо, и Мадаленна от неожиданности подскочила. — Сейчас он может посмотреть на тебя, а это не совсем прилично так пристально разглядывать человека, он может смутиться.
— Мама! — возмущенно воскликнула Мадаленна, не обращая внимания на то, что к ней подошел робкий молодой человек с просьбой о танце. — Нет, я не танцую, благодарю. Мама! — повторила она во второй раз, но Аньеза уже смотрела куда-то поверх ее головы и улыбалась.
— Добрый день, мисс Стоунбрук. — раздался около нее знакомый низкий голос, и Мадаленна едва успела подавить в себе непонятно откуда взявшееся смущение.
— Здравствуйте, мистер Гилберт. — небо окрасилось розовым, и Мадаленна посмотрела на мягкие облака. — Мама, познакомься это мистер Эйдин Гилберт, друг мистера Смитона.
— Очень рад. — он радушно пожал руку Аньезе.
— Взаимно. — Аньеза улыбнулась и мельком взглянула на дочь. — Теперь я знаю, о ком Мадаленна мне рассказывала.
— Вот как? — Эйдин казался искренне удивленным, но вовсе не рассерженным. — Надеюсь, только хорошее?
— Я рассказывала о том, как вы смогли меня переспорить, мистер Гилберт, — с трудом выдавила из себя Мадаленна, мысленно напоминая себе прочесть маме лекцию об ужасном поведении. — Я была несколько экзальтированна, поэтому…
Она наконец-то взглянула на него, однако вместо разочарования или сожаления, она увидела только улыбку. Этому человеку очень шла улыбка, мысленно повторила Мадаленна, и, смутившись окончательно, сердито дернула ветку дуба.
— Это еще вопрос, кто кого переспорил, — весело заявил мистер Гилберт. — Я бы солгал, если сказал, что ваши доводы меня окончательно убедили, однако еще несколько минут нашего с вами общения, и я наверняка с вами бы согласился. Впрочем, — он галантно поклонился Аньезе. — Теперь я понимаю, откуда у мисс Стоунбрук такие способности к искусству.
— О, прошу, не смотрите на меня, мистер Гилберт, — простодушно заявила Аньеза. — Это полностью заслуга Мадаленны, мы с отцом к искусству имеем только праздное отношение, а потому такому течению мыслей дочка обязана сама себе.
— Полагаю, это абсолютная правда. — и в его взгляде не было ни тени насмешки. — Мы с мисс Стоунбрук часто разговаривали на разные темы, — но Мадаленна его перебила.
— На отвлеченные темы.