И вообще. Сказать, чтоб не боялись они так за нас! Ничего с нами не станется. Не нужна такая охрана. И шлагбаумов не надо, и автоматов. Да пусть запросто приходят в гости! И мы к ним будем в гости ходить. Вон как Виктору нравится их спортплощадка - будем вместе в футбол играть, на батуте прыгать. Виктор плавать научится.
Какое простое и правильное решение! Как только она приняла его, все стало просто и правильно.
Уже ничего не опасаясь, она распрямилась во весь рост, со сладким удовольствием потянулась. Раздвинула кусты и напрямик, через пахоту, пошла между сонными, почти безлистными яблонями. К казармам, к проглядывающим электрическим огням.
Нет, все-таки это здорово, когда заканчиваются сомнения!
Темный бок казармы надвинулся неожиданно. Это, наверно, была жилая казарма. Магнолия заглянула за угол - освещенная дверь была открыта, и в ее желтом свете, лежащем на пороге и на асфальте ярким прямоугольником, топталось несколько солдат.
Магнолия не хотела с ними объясняться - она искала их начальников.
Пройдя неосвещенной, безлюдной стороной казармы, она едва не наткнулась на еще одну группу солдат.
Эти солдаты сидели в темноте и почти не были видны - только красноватые дымные огоньки выдавали место их расположения. Это была беседка-курилка.
- А че, если вот так не знать, то она - бабец неплохой, - выдохнув дым очередной затяжки, задумчиво сказал один из солдат. - Все, можно сказать, при ней... Приехала - писюшка-писюшкой, подержаться не за что. А тепе-ерь!
- Ох и тянет ее небось этот, молодой, - мечтательно произнес голос из глубины беседки. - Как ни глянешь - они из кустов вылазят. Довольные!
- Не-е, ее тянет тот, однорукий - он у них за пахана, - авторитетно заявил еще один голос.
- Да они небось оба ее и тянут, - произнес мечтательный.
- Говорю тебе - однорукий, - лениво упорствовал авторитетный голос.
- А молодой что ж, думаешь, смотрит на это просто так - и все?
- А он Железку тянет, - высказал после очередной затяжки гипотезу самый первый голос. Все довольно рассмеялись.
- Ладно, - резюмировал все тот же голос. - Нам их расклады - по ветру! Сигарета, шипя, погасла, нырнув в какую-то жестянку. - Пошел я, наверно, спать.
- Да чего, ребята, еще отбоя не было, - запротестовал мечтательный.
- Хочешь - сиди. А мне в два часа подыматься, а с трех гулять под звездочками в обнимку с дружком-автоматом, - объяснил первый голос.
Все задвигались - гасили окурки, поднимались. Стуча каблуками по деревянному полу, повалили из беседки.
Мечтательный, пару раз торопливо затянувшись, выскочил последним.
Магнолия еще некоторое время прислушивалась к их удаляющимся голосам, затем осторожно пошла дальше.
Она не раз слышала от солдат всякие такие разговоры. И они ей были неприятны, хотя главного, о чем шла речь, она для себя так и не уяснила. Это главное обозначалось в солдатских разговорах самыми разными словами. Она советовалась с Виктором, но он тоже этого не знал. Юрок, конечно, знал, но отвечать не стал. Буркнул только, что, мол, сами узнаете, когда биологию будете проходить. И угрюмо посоветовал никого до тех пор не расспрашивать.
А Магнолия потом специально проглядела в библиотеке учебник биологии - и ничего подобного не нашла. Ни одного словечка из солдатских, любимых... Может, это будет в устных объяснениях?
Теперь она продвигалась почти в полной темноте, ступая очень осторожно. К счастью, под ногами все время была ровная асфальтовая дорожка. Это с задней-то стороны казармы! "А у нас, - с недоумением и обидой подумала Магнолия, - всего одна асфальтовая дорожка - и та уже порастресканная и пораскрошенная. Даже травка пробивается в щелях!"
Из-за края казармы на дорожку падал яркий свет. Несколько шагов до него Магнолия прошла медленно-медленно и, дойдя, чуть выглянула из-за угла.
Впереди была необычная казарма. Наверно, Виктор говорил о ней - перед ее дверью стоял часовой, а все пространство между ней и той казармой, за которой пряталась Магнолия, было залито пустым ровным светом люминесцентных ламп.
Послышались шаги - со стороны центральной аллеи по освещенной дорожке шагал довольно высокий сутулый военный. В фуражке. Наверно, это и был один из тех солдатских начальников, с которым она хотела поговорить и все объяснить.
Шагал этот военный так забавно: туловище наклонено вперед, и наклон будто торопит его размашистые шаги. И голова наклонена - он как бы ныряет вперед с каждым шагом. Интересно было б попробовать повторить его манеру двигаться. Правда, для этого, наверно, надо иметь и его самоуверенно-неприятное лицо.
Не глянув на часового, начальник в фуражке проследовал внутрь казармы - и вдруг Магнолия решилась догнать его и все изложить. Некоторые опасения вызывал часовой - он мог не пустить, хуже того - мог испугаться, поднять панику. Сбегутся другие солдаты, а Магнолии так не хотелось давать объяснения перед всеми...
Но часовой пропустил беспрепятственно. Правда, вид у него при этом был несколько обалделый, и, зайдя в казарму, она поняла, почему он, бедняга, обалдел. Сразу за дверью был небольшой коридорчик, на стене которого, прямо напротив входа, висело высокое прямоугольное зеркало. Магнолия еле различила в этом зеркале себя - на ней была внешность только что прошедшего солдатского начальника.
Его гулко стукающие шаги еще доносились из левого ответвления коридорчика. Потом хлопнула дверь, и стало очень тихо.
Магнолия остановилась в задумчивости. Если она опять может принимать образ кого угодно, то теперь вернуться домой ничего не стоит. Ни с какими солдатскими начальниками разговаривать не надо. Конечно! Но раз уж она все равно здесь, то посмотрит вокруг немножко - чуть-чуть, а потом - домой!
И тяжелой, ныряющей походкой самоуверенного военного она зашагала в правое ответвление коридорчика.
13
Недрогнувшей рукой - будто в тысячный раз - Магнолия распахнула дверь и оказалась в прохладном, довольно многолюдном помещении.
Вдоль стен непрерывным рядом громоздились какие-то приборы. Они помигивали малюсенькими лампочками и разнообразными экранами, негромко жужжали, гудели, временами подвывали. Лицом к приборам - спиной или боком к вошедшей Магнолии сидело больше десятка солдат. Все они были очень заняты, никто даже головы не повернул на мягко захлопнувшуюся дверь. Только солдат, сидевший отдельно за приставным столиком, вскочил, напряженно вытянулся и отрапортовал:
- Господин подполковник, разрешите доложить! Из сектора четыре новой информации не поступало, наблюдение продолжается!
Магнолия не слушала. В совершенном изумлении она смотрела на экраны - там ясно, как днем, был виден сад. Их сад! Вот же он - тот терновый куст, около которого Виктор наметил прорыв, вот и дорога, по которой она должна была подойти. Съемки велись, видимо, из-за той стены зелени, о которой она думала как о лесополосе.
Вот на одном из экранов мелькнул Виктор - его лицо крупным планом среди деревьев. Он шел не опасаясь, предполагая, что отлично защищен темнотой. Вот он дошел до края терновника, огляделся, сильно прищуриваясь. Потрогал рукой место в траве, сел. Устраивается поудобнее...
Дверь позади Магнолии опять хлопнула. Стоящий рядом солдат вытянулся еще напряженнее.
Магнолия мельком оглянулась. Какой-то военный махнул солдату (тот, не начав рапортовать, смолк) и вполголоса обратился к Магнолии, кивнув на экран, где белело Викторово лицо:
- Теперь нет сомнений! Они затеяли что-то серьезное. Девка эта исчезла уже почти шесть часов назад, теперь и Виктор, похоже, собирается лыжи навострить. В своей комнате она так и не появлялась?
Вопрос был адресован солдату, стоявшему все так же навытяжку.
- Никак нет! - отрапортовал солдат. - Тишина!
- Во-во! Один только Безродко и поверил в эту чушь. Журнальчики все почитывает, благодушествует... Ошиблись мы в Юрии Ивановиче, крупно ошиблись!