Объясню что и к чему.
Люси воспитывала Мавис - следовательно, остальных она знала так же хорошо. Временные рамки будут объяснены далее. Пречт, Варрод, Юрий - все они истинно уважают Хартфилию.
П.Б. Вычитано.
«Какая… глупость».
Люси кривит губы и морщится, когда откуда-то неподалёку слышится безумный смех членов гильдии Сердце Гремуара и совсем рядом раздаётся очередной взрыв. Где-то там, вдалеке, дерутся с Козерогом Локи, Кана и Грей, защищают лагерь сестры Штраус и часть Громовержцев. Люси идёт прямиком в пасть ко льву — в убежище гильдии, к её мастеру.
«Мастер Аид, Хэйдс, мастер тёмной гильдии, — Хартфилию кривит не по-детски от этих выдуманных имён и прозвищ. — Что ты сделал с собой, Пречт? Зачем ты променял собственную душу на темноту?»
Макаров сейчас без сознания, половина гильдии почти не может сражаться. Люси создаёт иллюзию самой себя и направляет её прямиком к Кане и остальным. Сейчас гораздо важнее дойти до Гаеболга.
Дирижабль виден издалека, Люси его замечает сразу. Взобраться туда, вырубив проходящих мимо волшебников гильдии, не составило труда. Люси щёлкнула пальцами, высвобождая магию — тени покорно последовали за хозяйкой, змеясь по стенам.
Коридор, поворот, поворот, длинный коридор, уходящий прямо в огромный зал. Люси идёт, чеканя каждый шаг. Плевать, пусть услышат, пусть попытаются напасть — сейчас её задача найти этого жалкого мастера и хорошенько вмазать ему за все.
«Как ты смог так поступить? Променять свою мечту? Мечту Юрия, Варрода? Мечту Мавис, в конце концов?»
Огромная зала — тёмная, чёрная и мрачная. Посередине — огромный трон, сотканный из мрака и стали.
Люси внимательно смотрит, как Хэйдс почти вскакивает с места, подрывается со своего трона; видит, как того лихорадит, когда тени вырубают точным ударом его приспешников, выкидывая за территорию зала. Золотые искры срываются с пальцев, зажигают огоньки, освещая темноту. Хэйдс хватает ртом воздух и смотрит на ту, которую никогда и не думал встретить. Которую в последний раз видел давным-давно.
Люси смотрит на человека, которого когда-то действительно хорошо знала. Не просто постарел — изменился, перестал быть тем, кого она уважала. Взгляд — чёрствый, сухой, болезненный, как у человека, потерявшего абсолютно все. Вот только из них двоих именно она потеряла все, что когда-то имела. Никак не Пречт.
Громогласный, раскатистый, безумный хохот наполняет зал и Пречт запрокидывает голову назад, давясь им. Выплескивает в этот момент все — гнев, ярость, ненависть. Выплескивает грусть и боль прожитых лет, жалость, что не смог уберечь тех, кого всегда хотел защищать. Он спускается со своего трона, не замолкая, лишь в глазах, прежде зелёных, ярких, скапливаются слезы, копившееся многие десятилетия.
А ещё — безумие, яростно выбиваемое из его головы когда-то Мавис.
Хохот затихает, Пречт стирает слезы и болезненно усмехается.
— Отвратительно, — кривится Хартфилия.
— Тебе ли это говорить? — приходит в себя Пречт и с усмешкой, уже привычной для него, осматривает блондинку с ног до головы.
Он справился со взявшимся из ниоткуда страхом перед бывшей — или все-таки нынешней? Кто ж ее разберет? — некроманткой и теперь рассматривал ее как можно тщательней, словно желая запомнить ее такой и сравнить с бывшим, когда-то родным образом.
Отвратительная даже на вид короткая белая юбка с голубыми ленточками по бокам, укороченный топ с длинными, широкими рукавами и высокие сапоги на неустойчивом, тонком каблуке. Пречт выгибает бровь еще до того, как осознает свое совершенно шокированное выражение лица, и скептически смотрит здоровым глазом на два хвостика на голове.
Что. За. Фигня?
Знакомая ему Люси Хартфилия никогда не выглядела так… Так…
— Выглядишь, как проститутка, — не моргнув глазом, отчеканил свой вывод Пречт и расплылся в улыбке. Наверное, впервые за последние несколько лет искренней. Люси прищурилась и ткнула в его сторону пальцем.
— Ну ты и ублюдок, Гаеболг, — Хартфилия запускает руку в волосы. Вот ведь…
Пречт хмыкнул, стал спокойнее, расслабленнее. В конце концов, если даже он захочет на нее напасть, взять в заложники, то попадет в первую очередь непосредственно ему, путем выбивания челюсти, достоинства и, по словам Мавис, последних, еще пока оставшихся мозгов. Поэтому смысла даже сопротивляться появившейся тут Люси не было.
— Что ты здесь делаешь? — спокойно задал вопрос маг, складывая руки на груди. Сейчас он вновь ощутил ту самую ауру могущественной волшебницы, когда-то заставившую пасть на колени многих великих магов. Липкий, гнилой запах смерти, исходящий от чернильно-черных теней на стенах. Гаеболг передергивает плечами.
— Не поверишь, — ухмыляется Хартфилия. Расслабленной походкой пройдя до трона и спокойно сев на него, Люси подперла кулаком голову, играясь искрящимися между пальцев огоньками магии, — но я здесь сижу.
— Фигней-то не занимайся, — фыркнул Пречт надменно. — Твое нахождение в здании темной гильдии — это уже полный завал для меня.
— А не хрен темные гильдии создавать, да еще и делишками грязными промышлять, — насмешливо протянула Люси. Вздохнув и усмирив чувство юмора, она таки перешла к самому главному. — Какого хрена ты творишь, Пречт?
— Тебе честно? — уточнил Гаеболг.
— А в глаз? — ласково улыбнулась ныне заклинательница. — В единственный, между прочим.
— Какой была — такой осталась, — примирительно поднял руки Пречт, невольно передернув плечами от накатившего ужаса. — Что ты хочешь узнать? Я более чем уверен, что наши планы ты прекрасно знаешь и осознаешь. Зачем тебе я?
— Хотела уточнить, — серьезно сказала она, — правда ли, что ты весь мозг на старости лет пропил, или это только лишь слух?
— Мавис услужила?
— А кто же еще?
Тот испустил обреченный вздох, запустил руки в седые волосы. Усмехнулся — вот ведь подстава. И ведь только стоило ему придумать такой великолепный — по крайней мере, он таковым был — план, как пришла эта… женщина и истинно промыла ему мозги. И ведь теперь-то идея Сущности Магии не кажется такой уж и гениальной!
— Я не знаю, чем ты руководствовался, когда создавал подобную гильдию, — глядя в никуда, прошептала девушка, — но это было самой ужасной твоей ошибкой.
— Не тебе меня учить жизни.
— О, как раз таки мне, — усмехнулась Хартфилия, видя, как того передернуло. — Я достаточно напортачила и накосячила за свою жизнь, чтобы учить таких зазнавшихся индюков, как ты.
— Завались, — вяло огрызнулся Пречт, взмахивая рукой. Прямо перед ними материализовались лакримы, показывающие битвы Хвостатых и Гремуара. — Тебе ли не знать, что может сделать любовь?