— Позвольте мне с места, — ее глубокий, мелодичный голос заставил все головы повернуться. — На этот раз заезд выдался очень удачным: среди шахтеров есть плясуны, один играет на балалайке, уже организуется двойной квартет украинской народной песни. Несколько способных людей нашлось и среди ученых: профессор Вобликов, например, жонглирует мячиками для пинг-понга, молодой ученый из Литвы Дзиньдзиляускас обещал публично продемонстрировать умножение и деление в уме трехзначных чисел, товарищ Талимов, как и всегда, прочтет свои стихи. Я еще не разговаривала с работниками милиции, но неужели же они, все вместе, не смогут показать что-нибудь интересное? Хуже всего обстоит пока с объединенным хором. Так что попрошу после собрания не расходиться — проведем первую репетицию, а когда с экскурсии вернутся шахтеры — совместную. Иначе на районном смотре мы не сможем исполнить даже обязательный репертуар… У меня все, товарищ заместитель директора, извините.
По рядам прошло нечто, напоминавшее неодобрительный гул. Чувствовалось, что дополнительная нагрузка никого не обрадовала и возражения не замедлят последовать. Однако инициативу вовремя перехватила Гунта. Стараясь не смотреть в сторону дядюшки, она поднялась со стула.
— Внутренние вопросы коллектива, вероятно, должны решаться без присутствия посторонних, — извиняющимся тоном произнесла она. — Мы же хотели воспользоваться возможностью встретиться со всеми вами сразу, чтобы попросить вашей помощи. У товарища Кундзиньша из тысяча сто шестнадцатой комнаты вчера пропала его докторская диссертация. Примерно сто пятьдесят страниц на машинке, с диаграммами и вычислениями среди них. В серой папке, на которой красными чернилами написано, что содержание ее секретно. Однако в данный момент главным является не это, главное — найти рукопись, в которую ученый вложил труд многих лет. С этой работой у него связаны все дальнейшие планы. Поэтому он предлагает вознаградить нашедшего за его труды. По его мнению, искать следует в столовой, баре и вестибюле, может быть, также на лестнице и в шахте лифта. Возможно, кто-то из вас видел папку, но не придал этому значения…
Она обвела зал взглядом, но нигде не заметила ни малейшего движения. Люди сидели неподвижно и глядели в пустоту, словно ожидая, что на экране вот-вот начнут происходить события. Нервничали единственно повара, оставившие на кухне котлы с кипящим супом, а в духовке — тушившееся мясо, которое грозило подгореть.
— В нашем доме пропасть ничего не может! — послышался вызывающий голос из второго ряда, и Войткус узнал в говорившей уборщицу последнего этажа Астру Розе.
— Это тебе так кажется. Ты там у себя наверху и не знаешь, каково нам здесь, внизу, приходится. У меня, к примеру, вчера увели две тарелки, о ножах и вилках уж и не говорю. А поди попробуй найти такие в нашей поселковой лавочке! — пожаловалась толстая, задыхающаяся от одышки официантка.
— Не бойся. Как только Талимов сделает перерыв в своем интеллектуальном труде, я тебе снесу все, на чем он уносит к себе закуски, — пообещала Астра. — За эти дни у него там целый склад накопился.
— Да это что, это капля в море, — не утерпела заведующая обеденным залом. — У меня каждый вечер недосчитывается самое малое десять стаканов. Как будто трудно по-человечески выпить кефир и поставить стакан на место. Так нет, уносят и распивают по Углам — кто среди ночи, кто натощак с утра. В конце квартала зарплаты не хватает, чтобы покрыть недостачу.
— Ну, по тебе не видно, чтобы ты жила впроголодь, — поддел ее дежурный электрик. — Иначе мы тебя хоть раз увидели бы в столовой для персонала.
— Да, вопрос с этой столовой надо решить раз и навсегда, — вступила в разговор главный врач «Магнолии» Свиридова. — В мои обязанности входит трижды в день снимать пробу — хочешь или не хочешь, есть у тебя аппетит или нет. После этого от одной мысли, что надо еще и сидеть за общим столом, мне хочется объявить голодовку. Но разве директору что докажешь.