«Да, Хорхе? В чем дело?»
«Этот господин слишком часто выигрывает. Подозреваю, что он каким-то образом мошенничает».
Акко Мэй повернулся к Ридольфу и смерил его взглядом с головы до ног. Скромно одетый, пожилой беловолосый субъект с аккуратной козлиной бородкой выглядел вполне респектабельно.
«Чепуха! – сказал Акко Мэй. – Лоранго невозможно обмануть. Здесь не помогают никакие ухищрения, никакие электромагниты. Ограничения не нужны, пусть играет».
Тем не менее, Мэй задержался, наблюдая за тем, как Ридольф разместил по пять фишек на светло-зеленом, темно-коричневом, красно-оранжевом и серебряном полях. Размеры ставок, по 50 тысяч валюнтов, явно удивили его.
Сфера завертелась, шарики исполнили ленивый хоровод в воде, замедлились, стали всплывать, толкаясь и теснясь, выстроились в пирамидку.
«На вершине светло-зеленый!»
Отсчет выигрыша занял некоторое время; глубоко вздохнув, крупье вручил Ридольфу фишки на сумму 1 200 000 валюнтов.
Акко Мэй поднялся на площадку крупье, внимательно рассмотрел разноцветные шарики, после чего подверг Магнуса Ридольфа не менее тщательному осмотру.
«Делайте ставки!» – резко объявил он.
Бросив быстрый взгляд на пирамидку шариков, Ридольф поставил по двадцать фишек на аметистовое, черно-белое полосатое, белое и светло-коричневое поля.
Сфера завертелась, шарики всплыли.
«На вершине рубиновый!»
Кривой рот Акко Мэя растянулся в презрительной смешке: «Делайте ставки!»
Магнус Ридольф поставил по десять фишек на изумрудный, карминовый, шахматный и аквамариновый цвета.
«На вершине карминовый!»
Акко Мэй прикусил губу. Крупье что-то прошептал ему на ухо.
«Позвони кассиру», – сказал ему Мэй.
Впопыхах прибыл посыльный, передавший Мэю небольшой черный кожаный мешок. Мэй отсчитал Ридольфу 24 пачки банкнот Содружества.
«Вам повезло, дружище! Давно у нас не было такого! – слегка наклонив голову, Мэй сосредоточил мрачный взгляд на лице Ридольфа. – Вы намерены играть дальше?»
По всей видимости, Ридольф колебался, перебирая пальцами лежавшие перед ним фишки.
«Так вы будете еще играть?»
Магнус Ридольф поставил по четыре фишки достоинством в десять тысяч валюнтов на четыре бесперспективных поля – и, разумеется, проиграл. Он сделал это опять – и снова проиграл. Напряженно приподнятые плечи Акко Мэя слегка опустились.
Взглянув на пирамидку шариков, Ридольф безмятежно поставил по 500 тысяч валюнтов на радужно-алмазное, угольно-черное, бирюзовое и черно-белое полосатое поля. Мэй наклонился, подсчитывая ставки, повернулся, снова рассмотрел прозрачную сферу, взглянул в лицо Ридольфу и нажал на кнопку.
За движениями шариков следили уже не меньше сотни зрителей. Кружащаяся сфера остановилась. Плавающие по кругу шарики замедлились и всплыли. На вершине пирамидки оказался угольно-черный шарик.
«Двенадцать миллионов валюнтов!» – процедил сквозь зубы Акко Мэй. «Отключи систему! Позови Мак-Натта, чтобы он ее хорошенько проверил, – приказал он блондину-крупье, после чего медленно повернулся к Ридольфу. – Не пройдете ли в мой кабинет? У меня нет на руках такой суммы наличными».
Магнус Ридольф спокойно взглянул на неподвижное треугольное лицо: «Пожалуйста, выпишите мне чек. Этого будет достаточно – я подожду здесь».
Акко Мэй развернулся на каблуках и удалился. Прошло десять минут – толпа, собравшаяся вокруг машины для игры в лоранго, рассеялась. Акко Мэй вернулся и протянул Ридольфу чек: «Вынужден попросить вас не получать наличные по этому векселю в течение трех дней. Текущий баланс на моем счету на три миллиона меньше вашего выигрыша».
Магнус Ридольф благосклонно кивнул: «Разумеется, меня это нисколько не затруднит».
Акко Мэй бросил на него горящий взгляд. Наклонившись ближе, он пробормотал: «В чем секрет, приятель? Что позволило вам одолеть систему?»
Щека Ридольфа неприязненно подернулась. «Математика», – ответил он.
«Чушь!» – выплюнул Мэй, как неожиданно чихнувший черный кот.
Магнус Ридольф пожал плечами: «Любое событие во Вселенной можно выразить в математических терминах. Зачем делать исключение для такого простого механизма, как ваша вращающаяся сфера?»
Рот Акко Мэя покривился пуще прежнего: «Я не математик, дружище. Я – владелец казино. У вас свои игры, у меня – свои. Забавляйтесь математикой где угодно, но в Пассаж больше не приходите».