– Пять минут, – говорит. – А потом я за тобой приду.
– Только её не нюхай. – Джейсон указывает на куртку, хотя, естественно, в ней нет настоящих перьев.
Минуту мы сидим в уютной тишине – ну, кроме того, что в сегодняшнем окончательно испоганенном дне маловато уютности.
– Есть повышенная вероятность кое-чего, – говорю на пробу.
– Чего?
– Ты знаешь. Скоро. Очень скоро.
– Ты всю жизнь умираешь, – отмахивается Джейсон. Он не слишком уважает правила. – И если кто-то считает, будто процесс ускоряется, то он неправ. Выглядишь хорошо. – Затем косится на меня. – Ну, то есть, для тебя хорошо.
Не хорошо – судя по его лицу и по тому, что Джейсон вдруг стягивает свой шарф и обматывает его вокруг моей шеи. Джейсон редко проявляет нервозность, хотя всю жизнь провёл в постоянных расчетах, беспокоясь обо всех и вся.
– А ты как? – спрашиваю. – Выглядишь странно.
– Нормально. – Слишком быстрый ответ. – Я в порядке. В смысле, я вроде не тот, о ком нам стоит волноваться. Так что перестань обо мне переживать.
Эта версия Джейсона ничего хорошего не сулит.
– Ты таблетки выпил?
– Хватит. Конечно выпил.
Внутри закипает подозрение. А ещё чувство вины. Ведь если Джейсон встревожен – это из-за меня.
Папа загоняет нас в дом, но оставляет одних на кухне. Джейсон начинает что-то скоренько печь: закатывает рукава, надевает папин передник. Я сверлю взглядом затылок Джейсона. Волосы у него того же цвета, что шоколад, который он топит. И на шее веснушки – пять штук. А самая яркая его черта – серьёзная складка меж бровей, появившаяся, когда нам было девять, и Джейсон осознал, что мы совершенно точно не бессмертны.
Не знаю, как кто-то столь гениальный мог полагать, будто мы способны жить вечно, но Джейсон трудился над каким-то химическим соединением, связанным с морскими звёздами и черепахами, и вплоть до взрыва в гараже не сомневался, что стоит на пороге Открытия. Подозреваю, что он пытался вырастить мне новые лёгкие, но Джейсон так и не признался.
Выглядит он, будто только вышел из закрытого города. На прошлой неделе явился в школу в куртке от древней пижамы со «Звёздными войнами» и в дедушкином пиджаке. Пижаму явно приобрели, когда Джейсон был поменьше, чем сейчас. Рукава заканчивались чуть ниже локтей, ткань сидела в обтяжку. Джейсон не обращал внимания. Я видела, что девчонки весь день на него пялились, и вовсе не с ужасом, как можно было ожидать, а с радостным удивлением.
Словно он сиськи за лето отрастил. Ну, не отрастил, конечно, но вы поняли. В Джейсоне вдруг появилась скрытая сексуальность или типа того.
А сам он девчонок не замечает. Нет, он натурал, но никогда не парился над тем, знают ли об этом окружающие. У Джейсона две мамы. Последний, кто осмелился высказаться об этом неодобрительно, заработал фингал под глазом. Хук справа и синяк, поставленный Джейсоном, испугали всех, в том числе его самого, наверное, потому, что колотить людей не в его духе.
При определённом настрое Джейсон готовит свои знаменитые шоколадные эклеры. Сегодня настрой как раз такой. Если бы я уже не волновалась, то теперь бы точно начала. Шоколадные эклеры для дней рождения. И раз Джейсон готовит их так рано, выгляжу я и правда жутко.
Точно. Думаю, зеркал лучше избегать.
– Я ведь дома, так? Меня бы в жизни не отпустили, будь всё так плохо.
Джейсон просто пристально смотрит на меня карими глазами, как бы говоря, что мои отмазки ему пофигу и удивить его невозможно. И я бы купилась, кабы не складка меж бровей, что сегодня особенно глубока, и скорость, с которой Джейсон замешивает тесто.
Может, виновата складка, может, дело во мне и моих переживаниях, но я рассказываю ему всё. Про свист, корабль и остальное. Как он просто выплыл из облаков. Выискивая.
Выискивая?
Не знаю, откуда эта мысль, я просто чувствую, что это так. Выискивая. О мистере Гримме я тоже рассказываю, о его странном, на мой взгляд, поведении. Хотя, вероятно, странно себя вела только я. На секунду я уверилась, что мистер Гримм тоже видел корабль, но потом он притворился, будто это не так.
Джейсон ставит эклеры в духовку и какое-то время взбивает начинку, задумавшись, словно перебирая файлы в своём мозгу.
– Корабль образовали облака. Простейший ответ.
Я начинаю протестовать, и Джейсон перебивает:
– Да погоди ты. Необъяснимые оптические явления. Начиная с зелёного луча, заканчивая НЛО.
Я поднимаю руку.
– Люди понимают примерно половину причин, по которым свет ведёт себя так или иначе, – продолжает Джейсон, игнорируя мой вопрос. – Есть целая категория миражей, когда люди видели корабли в небе. Кое-кто всерьёз полагает, мол, «Титаник» затонул, потому что мираж сделал айсберг невидимым.