«Наша грубая ошибка, — говорит он, — заключается в том, что мы пренебрегаем музыкой. Музыка — это ритм и порядок. К несчастью, в Индии она остается уделом немногих. Она никогда не была здесь достоянием нации… Следовало бы заставлять отдельные группы петь национальные песни. Пусть крупные музыканты присутствуют на всех конгрессах и обучают музыке народные массы! Нет ничего легче, как обучать простой народ, который не имеет своей определенно, направленной воли»…
Дальше идет целый перечень предписаний: 1) не принимать в большие манифестации новичков-руководителей, ставить во главе наиболее испытанных; 2) снабжать всех руководителей общим списком инструкций; 3) согласовать сигнальные свистки руководителей; 4) вменить толпе в обязанность беспрекословно подчиняться руководителям; 5) установить содержание и точно фиксировать моменты провозглашения национальных лозунгов; не допускать никаких отступлений от правил; 6) выстраивать толпу шпалерами по бокам дорог, чтобы она не препятствовала движению экипажей; запретить ей вход на вокзалы; не позволять приводить с собой маленьких детей при массовых скоплениях народа… и т. д.
Короче говоря, Ганди становится дирижером этих океанов людей.
«Самая трудная задача для нации—это дисциплинировать свои манифестации».
Толпа бывает охвачена жаждой насилия лишь временами; верней, она сама не знает, чего хочет, она подчиняется внезапным импульсам, противоречивым порывам. Но часть индусского избранного меньшинства сознательно и решительно стремится к насилию; она не понимает ни мысли Ганди, ни, в особенности, политической силы его действия. Ганди получает анонимные письма, в которых его просят не противиться насилию или (что может быть оскорбительней!) выражают циничную уверенность в том, что его слова не больше, чем уловка, которая имеет целью обмануть врага, и торопят его подать сигнал к сражению. Ганди отвечает резко. Он ведет страстные дискуссии. В прекрасных статьях он оспаривает «учение о праве на жизнь и на смерть». Он опровергает утверждение, будто индусские Писания и Коран предписывают насилие. Бхагавад-Гита учит не насилию, но исполнению долга с опасностью для своей жизни-[47] «Человек не обладает властью созидания, значит, он не имеет права разрушать»… Надо любить даже и тех, кто причиняет нам зло: это не значит, однако, что зло терпимо. Ганди ухаживал бы за генералом Дайером, если бы он был болен. Но если бы его собственный сын вел постыдный образ жизни, «моя любовь потребовала бы, — пишет, он, — чтобы я отнял у него мою поддержку, хотя бы это и угрожало ему смертью». Мы не имеем права принуждать злого человека силой. Но мы обязаны противодействовать ему, отделившись от него, чего бы это ни стоило. И когда враг раскаивается, надо открыть ему свои объятия.
Одной рукой взнуздывая насильников, другой он в то же время подталкивает колеблющихся. Он ободряет тех, кто отступает перед прямым действием: «Ничто не было совершено в мире без прямого действия. Я отбросил слова: пассивное сопротивление из-за их недостаточности… Именно прямое действие переубедило генерала Смитса в Южной Африке… Каков самый великий симбиоз, осуществленный Христом и Буддой'? Симбиоз силы и мягкости. Будда вел борьбу во вражеском лагере и заставил склониться перед собой надменное священство. Христос изгнал торговцев из храма, он бичевал лицемеров и фарисеев. Это прямое действие, притом самое решительное… И в то же время за этими актами бесконечная мягкость»…
Он взывает также к сердцу и разуму англичан. Он называет их своими «дорогими друзьями»; он напоминает им, что в течение тридцати лет был им верным товарищем; он просит, чтобы они оценили по заслугам коварные поступки своего правительства. «Его вероломство разбило мою веру в него. Но я еще верю в английское мужество. Индия не может в настоящее время противопоставить вам ничего, кроме нравственного мужества. Отказ от сотрудничества есть самопожертвование. Я хочу покорить вас своими страданиями»…
Его кампания, в течение четырех или пяти месяцев, ставила своей задачей не только парализовать английское правительство отложением от него, но организовать новую Индию, которая могла бы довлеть себе и создать свою независимую жизнь как в материальном, так и в моральном отношении. В первую очередь надо было обеспечить ей экономическую независимость. Это то, что Ганди называет Свадеши (или, верней, из различных смыслов слова этот самый ближайший и самый практичный).