Но было бы еще мало, если бы несколько новых наций, хотя бы и несущих новые гагармонии, способные обогатить человеческую симфонию, если бы пробудившиеся национальные силы Азии не оказались вестниками нового смысла жизни и смерти и (что имеет наибольшее значение) служения всему человечеству, если бы они не прозвучали новым напутствием исчерпавшей свои силы Европе.
По миру пронесся вихрь насилий. Гроза, сжигающая урожай нашей цивилизации, не была неожиданной. Целые века грубой национальной надменности, доведенной до исступления идеологией, сделавшей идолом своим революцию, разносимой повсюду слепой подражательностью демократии, и в довершение век бесчеловечного индустриализма и прожорливой плутократии, порабощающего машинизма, экономического материализма, в котором, задыхаясь, умирает душа, — все это должно было роковым образом привести к беспорядочным схваткам, в которых исчезли сокровища Запада. Недостаточно сказать, что в этом заключалась необходимость. В этом сказалась древняя Дике (Справедливость). Каждый народ перерезает горло другому во имя тех же самых принципов, которые, в сущности, прикрывают одни и те же каиновы интересы, одни и те же каиновы вожделения. Все — националисты, фашисты-большевики, угнетенные народы и угнетенные классы, народы-угнетатели и классы-угнетатели, — каждый требует для себя, отказывая в этом другим, права на насилие, которое кажется им истинным Правом. Полвека уже Сила господствует над Правом. Сейчас еще хуже: Сила стала Правом. Сила пожрала Право.
В этом старом мире, который рушится, нет уже убежища, нет надежды. Нет великого светоча. Церковь дает успокоительные советы, добродетельные и тщательно отмеренные, и зорко следит за тем, чтобы не поссориться с власть имущими; в конце концов она раздает советы, но не подает примера. Пустозвонные пацифисты протяжно завывают и чувствуется, что они робеют, что говорят об идее, в которую они уже не верят. Кто докажет им, что их вера истинна? И как исповедывать ее посреди мира, ее отрицающего? Как вера докажется? Делом!
Вот „Весть миру“, как выражается Ганди, весть идущая из Индии; „Пожертвуем собой!“
И Тагор повторяет ее словами магическими, ибо этот гордый принцип сливает Тагора и Ганди воедино.
…Я надеюсь, что будет расти и станет мощным этот дух самопожертвования, эта готовность пострадать… Вот истинная свобода!.. Нет ценности более высокой, — даже национальная независимость не так дорога… Запад несокрушимо верит в силу и материальные богатства, поэтому он будет тщетно кричать о мире и разоружении, но только сильнее будет расти его свирепый рев. Таков удел рыбы, которая, обидевшись на давление вод, захотела бы подняться на воздух: блестящая идея, но совершенно неосуществимая для рыбы. Мы, народы Индии, мы должны показать миру, что есть истина, которая не только делает возможным разоружение, но и превращает его в силу. Что нравственная сила превосходит своей мощью силу грубую — это будет доказано народом, не имеющим оружия. Эволюция жизни показывает, что она постепенно сбрасывала с себя страшный груз вооружения и чудовищные массы плоти, пока человек не стал победителем животного мира. Наступит день, в который человек с нежным сердцем, совершенно освободившийся от вооружения, покажет миру, что только мягкие душой наследуют землю. Поэтому логично, что Махатма Ганди, слабый телом, лишенный каких-либо материальных средств, пробуждает огромные силы нежных сердцем и смиренных духом, которые таились в душе оскорбленных и униженных народов Индии. Судьбы Индии предназначили ей союзником Нарайана, а не Нарайани-сена, мощь души, а не мощь мускулов. Она должна поднять историю человечества с топких низин материальной борьбы на высоты, где идут битвы духа… Хотя мы могли бы злоупотребить фразами, заученными у Запада, тем не менее Сварадж не наша цель. Наша борьба — борьба идейная. Это борьба за человека. Мы должны освободить человека от сетей, которыми опутал он себя, от этих организации национального, эгоизма. Нам надо внушить мотыльку, что свобода небес выше уюта тесного кокона… В нашем языке нет термина для слова Нация. Когда мы заимствуем это слово у других народов, оно совеем не подходит нам, ибо мы должны держаться Нарайана, верховного существа, и наша победа не даст нам ничего, кроме завоевания царства божия. Если мы сможем вызвать на бой сильных, богатых, вооруженных, явив миру мощь бессмертного духа, тогда сгинет гигантский замок Плоти. И человек найдет тогда истинный свой Сварадж. Мы, нищие Востока, одетые в рубище, мы завоюем свободу для всего Человечества»…
О Тагор, о Ганди, вы — реки Индии, подобные Инду и Гангу, возьмите в свои двойные объятия Восток и Запад; один из вас—трагедия действенного героизма; другой — прекрасная греза духа. Бог — ваш источник; струясь по миру, взрытому сошником насилия, сейте его семена!
«Наша борьба, заявляет Ганди, имеет целью дружбу со всем миром… Идея Отказа от сотрудничества открылась людям и останется среди них. Она — вестница мира для вселенной»…
Всеобщий мир далек. У нас нет на этот счет никаких иллюзий. В течение полувека мы видели в избытке и ложь, и подлость и жестокость людского рода. Но это не мешает нам любить людей. Ибо даже в самых презренных таится nescio quid Dei. Мы нисколько не игнорируем ни роковой власти материальных сил, нависшей над Европой XX века, ни неотвратимого детерминизма экономических условий, сжимающих ее в своих тисках, ни целых веков ужасных страстей и потрясающих заблуждений, создающих вокруг наших душ твердую кору, непроницаемую для света. Но нам известны также чудеса духа. В качестве историка, мы знаем, что молнии духа прорезали небеса более мрачные, чем наши. Паша жизнь — один час, но до нас доносится из Индии барабанный бой Шивы, «Учителя-Плясуна, который скрывает свой губительный взор и замедляет свои шаги, чтобы спасти вселенную от погибели».[118]
Реальные политики насилия (революционеры или реакционеры) издеваются над этой верой и тем обнаруживают своё неведение относительно глубочайших реальностей. Пусть издеваются! Я же верю. Я вижу, как бичуют и преследуют ее в Европе, и в моей родной стране нас только небольшая кучка (даже кучка ли?)… но если бы оказалось, что я единственный верующий, какое это имеет для меня значение? Сущность веры не отрицание господства в мире вражды, — сущность веры: видеть вражду и все же верить; несмотря на нее — верить, это еще лучше! Ибо вера—это борьба, И наше непротивление злу насилием — наиболее суровая борьба. Путь мира—не путь слабости. Мы меньше враги насилия, чем слабости. Без участия силы нет ни зла, ни добра. И лучше зло, чем кастрированное добро. Ноющий пацифизм смертелен для дела мира: он труслив и лишен веры. Пусть те, что не верят или боятся, уйду прочь!
Путь мира- самопожертвование.
Таков урок Ганди. Ему недостает только крестной ноши. Всякий знает, что не будь иудеев, Рим лишил бы этой ноши Христа. A Britisch Empire стоит Римской Империи. Но сигнал дан. Душа народов Востока взволновалась до самых своих тайников, и трепет ее даст о себе знать всей земле.
Великие религиозные явления Востока имеют свой ритм. Из двух исходов возможен один: либо Ганди победит, либо Ганди повторится вновь, — как веками раньше повторились Мессия и Будда, — пока не воплотится окончательно в смертного полубога принцип Жизни, который приведет новое человечество к новому этапу.
118
Цитата из наиболее древнего заклинания Шивы, в пьесе Мудра— Рйкшаса, напис. Вишакхадаттой.