— Я хочу, чтобы вы знали. Те, кто засел в ущелье, нам не враги! — смотрю на настроение толпы, быстро поправляю себя я, свои прежние слова насчёт змеи и внутренних врагов. — Они наши братья. Наши друзья. Наши отцы и деды!
Шёпот в строю начал набирать обороты. Мужики дезориентированы, ждали одного приказа — рубить своего земелю и родича, а тут я дал заднего.
— Но злой враг среди нас! — заорал я во всю глотку, пользуясь сумятицей в строю. — Злой враг пришёл на наши земли! Пришёл грабить, убивать. Насиловать наших матерей, жён, сестёр, детей! Будь проклят подлый граф Илмар!
Люди в строю перестали шептаться, замерли и ждали того, что я дальше скажу. Ещё бы. Собрались тут для одного, а я за другое говорю.
— Будь проклят подлый граф Илмар! — прокричал я повторно. — Кто со мной?! За счастье нашей долины?! Тот поддержит мой крик!
Я ждал их крика, но было как-то вяло, из-под палки. У всех нервы на пределе, а я тут митинг устраиваю.
— Будь проклят подлый граф Илмар! Ну же! Среди вас только трусы и подлые илмарцы?! Не слышу вас! — продолжал распаляться я.
Теперь в строю уже кричали громче.
— Смерть Илмару! Илмар убивал на стене ваших друзей, братьев, отцов! Смерть Илмару! — орал я.
— Смерть Илмару! — протяжно и в разноголосицу подхватил строй.
— Смерть Илмару! — вопил я, чуть ли не срывая глотку.
— Смерть Илмару! — вторил мне строй, спеша скинуть напряжение.
Дайте людям цель, и они пойдут к ней, невзирая на препятствия. Если нет цели, дайте общего врага. Ничто не может так сплотить людей, как общий враг.
— Илмарцы среди нас! — продолжал орать я.
Тут, признаться, я лажанулся. Мой крик почти никто не поддержал. До самых умных начало доходить, к чему я веду свою речь. Надо давать заднюю и объяснять, в чём дело.
— Моего отца отравили илмарцы. Ваших братьев в ущелье обманули илмарцы, — сказал я почти шёпотом, но шёпот так хорошо слышно, когда все молчат. — Вы все меня хорошо знаете. Я всегда держу своё слово. Нет пощады Илмару! Илмар наш враг, — говорил я чуть громче, играл на перепадах интонаций и голоса.
Конечно, я врал. Кто тут меня хорошо знает?! Да почти никто. Пусть стоят и переглядываются, выискивая среди своих моих тайных сторонников, которых у меня почти нет. Чем больше паранойя среди моих бойцов на предмет доносчиков, стукачей и верных мне людей, тем легче они воспримут меня. Побоятся вякнуть своё несогласие, ожидая сталь в спину.
— Илмарские шпионы и лазутчики обманули лучших среди нас. Обманули Вэрта! Вэрт и его люди — наши братья, отцы и деды, — вкинул я новую вводную и проорал: — Смерть Илмару и его лазутчикам!
— Смерть Илмару и лазутчикам! — постепенно в разных частях строя начались выкрики.
— Смерть Илмару и лазутчикам! — вторил я строю, дожидаясь пика криков.
Вроде наступил пик криков, пора и высказать основную часть митинга.
О чём я в дальнейшем говорил, кричал, шептал, сам не особо и помню. Я поддался чувству толпы и лавировал в эмоциях толпы, как рыба в потоке воды. Признаться, в этом есть свой кайф. Поймай волну эмоции толпы и понемногу направляй эту волну в нужное тебе русло.
Я говорил о братьях, которых обманули. О выгодах союза с орками. О беде для долины, если орки перестанут нам доверять, сочтут предателями. О войне на два фронта. Об убитых в долине либо от графа, либо от орков за предательство. Говорил о жертвах в войне ради общего блага. Как воин жертвует собой ради своих близких, так и близкие должны жертвовать собой за общее счастье.
Я много что говорил, всего и не упомнить. Я только помню, как они в какой-то момент пошли вслед за мной в деревню. Большинство шли с пустыми глазами.
Сразу скажу, если кто думает, что митинг нужен для резни мирного населения, так сказать, для устрашения бунтовщиков, то тот полный придурок. Моя задача совсем в другом.
Я говорил перед строем, что мирное население мы не трогаем, но они нам нужны для переговоров. Задача — вытащить семьи бунтовщиков из домов, вырубать тупыми сторонами копий мужиков, что будут против, и сгонять баб и детей в сторону ущелья. Я говорил, что это блеф. Так нужно, чтобы мы с Вэртом смогли поговорить. По своим родичам они стрелять не будут. Я говорил, что нам нужны только переговоры… Конечно, я врал…
Я не знаю, как всё повернётся. Этого никто не может сказать. Возможно, что придётся и нескольких детей пускать в расход… Чтобы мятежники поняли, что я не шучу. Я бы хотел, чтобы этого не было. Но на всякий случай уже просчитывал, кто из моего ближнего круга способен на убийство ребёнка.
Не вой ты! Вот такая я сволочь. Сам знаю! Смерть нескольких детей — это лучше, чем смерть большинства в долине, когда нас за наши художества спросят… Веришь — нет? Я готов ответить за свои художества. А ты готов? Может, поэтому я барон…