Наверное, завтра ассы все же прирежут меня, причем молча.
За ужином все были мрачными, есть один и тот же паек каждый день всем надоело уже на второй день, но мы все тут спецы S-класса, так что ели молча, скрипя минералами на зубах. Все, кроме первого пилота, который смотрел на нас, как на идиотов, и с удовольствием ел свой стейк с соусами и салатом, похрустывая свежевыпеченной для него пищевиком булкой.
Внезапно поняла, что первой ассы прирежут не меня, первым будет он! А учитывая специализацию этих ребят, прирезать они могут и булкой.
— Кстати, мужики, нам тестовый образец нужен, — лениво растягивая слова, протянула Сейли.
— На тему? — мрачно вопросил один из убийц.
— На тему спортивного обольщения, — мило улыбнулась разведчица.
— Пас, — сразу сказал Гэс, — мне до жены еще хрен знает сколько времени добираться.
— Аналогично, — разом сказали ассы.
— Присоединяюсь к акции мужской солидарности, — собственно, присоединился кэп.
— Так, тестостерон отставить! — возмутилась Эринс. — Я сказала, нам тестовый образец нужен, значит…
Через долю секунды в кают-компании никого больше не было. Все-таки спецы S-класса, так что им хватило этой самой доли секунды, чтобы оставить нас с Эринс одних, причем стол убирать, видимо, тоже придется нам самим — эти посуду тут же на месте бросили.
И тут раздался робкий хруст булки…
— Слушай, — глядя на меня, спокойно сказала разведчица, — в конце концов, надо же ему отомстить за все его смачные приемы вкусной пищи на наших голодных от спецпайка глазах.
— Мне-то за что? — попытался возмутиться первый пилот.
— Прирежу булкой, — не глядя на него, мрачно предупредила Эринс.
У парня не было шансов отказаться — ему их просто никто не дал.
Тренироваться мы ушли в нашу с Эринс каюту, потому что эти гады свалить-то свалили, но камеры в кают-компании понаоставляли, любопытство оно такое, особенно мужское. Поэтому, когда мы закрылись в нашей каюте, началась планомерная атака на систему внутреннего контроля с целью взломать камеры собственно у нас. Сейли заблокировала одну, вторую, третью… На четвертой плюнула, вышла в коридор и рявкнула:
— Еще раз, еще только один раз, и я вам на завтрак, обед и ужин ваши помывки в душе в 3D демонстрировать буду!
— А почему в таком старом формате? — возмутился кто-то из ассов. — На дворе расцвет цивилизации, 6D давно доступны.
— Потому что мне мои уши жалко, а петь ни один из вас вообще не умеет!
Где-то дальше по коридору разом захлопнулись двери. Все шесть штук.
Я же вдруг подумала: а откуда Эринс вообще знает, как они в душе поют…
— Ссс… — раздалось вдали от кого-то, до кого тоже явно этот факт дошел, ну а недовысказался он потому, что, собственно, осознал факт, кому собирается все высказать.
— Ой, давай не будем, там вообще смотреть не на что было! — заявила Сейли и гордо закрыла дверь.
И развернулась к двум слегка смущенным людям. В смысле, я была слегка смущена, а первый пилот сидел совсем пунцовый.
— А вот у тебя как раз все приличненько, — подсластила ему пилюлю Эринс.
Мужик воспрянул духом. В смысле, молодой мужик, совсем зеленый, лет двадцать пять ему, года два как из летного училища, необтесанный еще, с нашими сталкивающийся мало, в итоге…
— Не настолько приличненько, чтобы так на меня смотреть! — отрезала разведчица.
Парень сник.
Ну и вот этого вот окончательно поникшего духом мне предстояло… соблазнить.
— Время пошло, — жестко произнесла Эринс, демонстративно включив секундомер.
Я, сидевшая в спецовке на диване, в который на условно «дневное» время суток трансформировала кровать, оторопев, посмотрела на нее, наткнулась на выразительный взгляд, который недвусмысленно давал понять, что время таки пошло, мельком глянула на себя в зеркало — собранные в пучок темные волосы растрепались, лицо уставшее, под карими глазами залегли тени, нос заострился от спецпайка, который был заточен исключительно под мозг и мускулатуру, толстовка Гэса, которую Эринс утащила у него еще в первый день, на мне висит, в общем…
— Десять секунд, — ледяным тоном произнесла разведчица.
И я мгновенно перевела взгляд на первого пилота. «Мужчины теряют голову от тех женщин, которые способны создать в их воображении целый мир, где богом будет этот конкретный мужчина».
И я фиксирую свой мир на этом разволновавшемся парне. Весь мой мир. Огромный, пугающий, жуткий, в котором единственный самый сильный — вот он, конкретно он. Секунда, вторая… Я беззащитна настолько, что сейчас сама разревусь от жалости к себе.