— Правда?! — тоже шепотом переспросил пораженный ее признанием Махмуд.
— Честное-пречестное!!! — серьезно кивнула головой Нина. — Такой красивой змеи, как ты, больше нет на свете.
То же самое сказал ему дядя Мухаддин. Он пришел в цирк с женой и дочкой. Они в один голос утверждали, что выступление Махмуда было самым интересным и красивым из множества номеров, которые они увидели в этот вечер.
Всё это было очень приятно Махмуду.
Как же он был счастлив, что попал в цирк! Какой длинной и светлой дорогой радости казалась ему теперь вся будущая жизнь!
Он даже забыл ненадолго про отца…
Шесть раз еще удалось выступить Махмуду с Эльвирой Туш, и всякий раз был замечательный успех. А после шестого выступления за кулисы к Махмуду вошел… нет, не директор цирка дядя Аслан и не его верная подружка, акробатка Нина. Резко откинув занавес, в помещение, где артисты ожидают своего выхода, решительным шагом неукротимого партизанского командира вошел отец Махмуда Алисултан.
— А я-то не пойму никак, — грозно начал он, — что это люди меня спрашивают: это не твой ли сын в цирке выступает?! Вот, значит, для чего ты напросился в гости к дяде Мухад-дину? Циркачом решил стать! Клоуном! А меня ты спросил, отца своего? Напрасно думаешь, что ты уже сам себе хозяин! Ничего такого я тебе не позволял. Не забывай, что ты еще мальчишка, а я твой отец. И пока я жив, ты будешь делать то, что я скажу!
Алисултан точно тисками сжал плечо Махмуда и поволок его из цирка на улицу.
К разъяренному отцу осторожно, бочком, подкатился директор цирка и, заискивающе улыбаясь, спросил:
— Уважаемый… так это вы, значит, отец нашего юного гения?
— Этого, что ли? Ну, я… — приостановился Алисултан.
— Ваш сын от природы награжден редкостными способностями и уже после первого выступления стал любимцем публики! — ласково заговорил директор, пытаясь как-то расположить к себе грозного Алисултана и вовлечь его в разговор.
На Алисултана появление директора цирка подействовало, как красная тряпка на быка.
— У вас есть сын? — спросил он директора.
— Есть, но он совсем маленький пока… — признался Аслан.
— Вот когда он у вас подрастет, можете делать из него все что угодно. Хоть клоуна, хоть кошку, хоть змею. А мне скажите спасибо за то, что я отведу этого любимца публики домой, а не в милицию, чтобы привлечь вас к ответственности!
Угроза подействовала.
— Что вы, что вы, — забормотал директор. — Мы никого не принуждаем, он сам пришел…
— Сам пришел? А вы не видите, что он еще ребенок и, прежде чем брать его на работу, надо хотя бы спросить родителей?!
— Конечно, вы правы, уважаемый, конечно… — лепетал директор, незаметно пятясь от разъяренного красного партизана…
Прощальным взглядом окинул Махмуд темные коридоры, клетки с животными, вдохнул живой скипидарный запах свежих опилок, устилавших арену, увидел артистов и служителей, которые молча, печально, точно прощаясь навсегда, смотрели на него…
Напоследок Махмуд увидел свою подружку, акробатку Нину-Стеллу. Она стояла прижавшись к своему могучему отцу и вздрогнула, когда их с Махмудом взгляды встретились. Она словно хотела что-то сказать ему, но не успела… Всё это он увидел и запомнил навсегда…
Действительно, всех этих замечательных людей, в семью которых ему так хотелось войти, Махмуду больше не суждено было увидеть.
За всю дорогу Алисултан не сказал ни слова. Дома, хорошенько отстегав Махмуда по спине прутом, который почему-то у него никогда не ломался, он поставил сына напротив себя и сказал:
— Ты будешь учиться. Понял? Еще долго будешь учиться! Сначала в школе, потом в других местах, где положено, пока не выучишь все, что нужно, чтобы стать судьей! Это я тебе сказал, твой отец, Алисултан. Запомни раз и навсегда и не подумай, что я шутки шучу. Либо ты сделаешь все, как я сказал, либо ты не будешь моим сыном…
Ну что же, Махмуд все понял. Каникулы кончились, пора в школу.
Наутро он узнал, что кочевой цирк шапито свернул свой волшебный брезентовый шатер и уехал в неизвестном направлении.
Махмуду только и осталось, что вспоминать короткие дни счастья.
Жизнь продолжалась. Вот только сказка закончилась…
Сон все-таки вернулся. Махмуд опять летал!
Летал, как танцующая бабочка, как тонко звенящая изумрудная стрекоза. Это было чудесно! Ему хотелось только одного — чтобы этот сон, этот танец-полет не прерывался.
Однако он видел и чувствовал, что уже назревало нечто в сияющем праздничном воздухе. Словно бы у горизонта быстро росла и неотвратимо надвигалась свинцовая туча, вся прорезанная косыми, яростными, но беззвучными пока хлыстами и стрелами молний…
Проснулся он с чувством тревожного ожидания. Что-то должно было произойти.
К этому времени Махмуд худо-бедно доучился до окончания шестого класса и совершенно ясно понял, что больше не хочет тратить ни минуты своей единственной жизни на изучение математики и прочих наук, которые были ему совершенно неинтересны и не нужны. Скоро ему выдадут паспорт, и Махмуд получит, наконец, полное право распоряжаться своей жизнью так, как он сам считает нужным.
О, Махмуд был достойным сыном упрямого партизана и совершенно точно знал, что ему нужно и кем он станет.
Нет, не судьей. Конечно, не судьей!
Угроза Алисултана отказаться от него как от сына казалась Махмуду несерьезной, и он верил, что если ему удастся стать настоящим артистом и приносить радость людям, то Алисултан сменит гнев на милость. К тому же Махмуд наивно полагал, что отца могут убедить учителя, которые постоянно вызывали его в школу и объясняли, что его сыну лучше найти какую-нибудь работу, потому что учиться он не хочет. Так вот и пусть работает. Зачем мучить семью, школу и учителей?
Махмуд был с этим совершенно согласен. Жаль только, что бывший красный партизан не желал отказываться от своей мечты и приходил из школы всегда в такой ярости, что Махмуд был вынужден прятаться от него у родственников и друзей…
И вот опять этот сон. Полет, танец, легкость, сияющая свобода души. Время пришло… но отчего же тогда тревога? Потому ли, что всегда трудно принимать важное решение?
Нет, дело, конечно, не в этом. Тревога была уже разлита в воздухе. На горизонте, и совсем уже близко, стояла и готовилась обрушиться на мирную землю черная буря войны…
Глава четвертая
ВОЙНА
Уже почти два года семья Эсамбаевых живет в Грозном. Махмуд учится в школе. В классе его дразнят «внуком Робинзона Крузо» за оборванные штаны и чистую, но всю усеянную заплатами рубашку. На прозвище Махмуд не обижается. Учительница сказала ему, что Робинзон хороший человек, просто он жил на необитаемом острове и шил себе одежду из шкур животных.
Да, с одеждой дела обстояли плохо. Хоть правда из шкур ее шей. Но Махмуд помнил, что на свете есть добрый абрек Зелимхан, который помогает бедным людям. Много историй про храброго и справедливого абрека знал старый пастух — дедушка Михо. Вот такую, например, историю он рассказывал: «Ехал знаменитый абрек Зелимхан мимо играющих сельских ребят. Среди них он заметил одного мальчика, одетого беднее других. Подозвал его к себе Зелимхан и спросил:
— У тебя есть родители?
— Да, есть, — ответил мальчик.
— А если есть, то почему ты так бедно одет?
— У отца нет денег, и нам не на что купить одежду. Подхватил абрек мальчика и посадил на коня.
— Показывай, где твой дом, — сказал он.
Поприветствовав родителей, абрек спросил, что они говорят мальчику, когда он просит их купить что-нибудь из одежды.