Выбрать главу

Противники анархистов распространяли слухи, что в особняке Дурново организовался настоящий вертеп разбойников. Но когда прокурор прошел в здание, «перед ним предстала неожиданная картина. Ничего ни страшного, ни таинственного он не обнаружил; комнаты застал в полном порядке; ничего не было ни расхищено, ни поломано; и весь беспорядок выражался в том, что в наибольшую залу были снесены в максимальном количестве стулья и кресла, нарушая стильность министерской обстановки своим разнокалиберным видом: зала была предназначена для лекций и собраний»{41}. Более того, в здании помимо анархистов базировалось множество других организаций, включая союз булочников и… районную милицию.

Вопрос об особняке Дурново обсуждал даже Съезд советов. Здесь сказался страх умеренных социалистов перед анархизмом — течением для них малопонятным, пугающим своим радикализмом. Правый эсер Гоц и правый меньшевик Гегечкори настаивали на примерном наказании анархистов, левые социалисты от меньшевиков до большевиков колебались. Они чувствовали, что анархисты помимо всего прочего — еще и конкуренты. Так начался раскол в рядах революционной демократии. На протяжении всей революции и гражданской войны, кроме ее последней фазы в 1921 г., народники и анархисты, несмотря на близость многих своих принципов (самоуправления, федерализма и свободы) будут находиться по разные стороны баррикад.

Съезд одобрил решение о выселении анархистов, что подорвало авторитет умеренных социалистов в Петрограде, особенно среди радикальных рабочих. Анархисты не подчинились приказу о выселении. Когда войска пошли на здание, матрос Анатолий Железняк (Железняков) бросил в наступавших четыре гранаты, что даже для тревожной обстановки лета 1917 г. было слишком — гражданская война ведь еще не началась. Железняка повязали и приговорили к 14 годам каторги. Но он бежал. Июньская история только прибавила ему авторитета среди матросов, и Железняк был избран в состав Центробалта — революционного Совета Балтийского флота.

В сознании большинства рабочих Петрограда анархисты в событиях, связанных с захватом дачи Дурново, были пострадавшей стороной. С утра 8 июня забастовали 28 заводов с 15 тысячами рабочих, перед дачей собралась протестующая толпа, в которой было много вооруженных людей — далеко не только анархисты. Брожение продолжалось вплоть до «июльского кризиса». 10 июня анархисты решили провести демонстрацию протеста. Их поддерживали рабочие уже 150 заводов — это была паства большевиков. Большевики планировали свою демонстрацию 10 июня, но против нее активно выступил Съезд советов, лидеры которого опасались, что массовая вооруженная демонстрация может вылиться в вооруженные столкновения. Под давлением советских лидеров большевики вынуждены были перенести демонстрацию и принять участие в общей демонстрации вместе с социалистическим партиями 18 июня. Большевики стали убеждать радикальных рабочих отказаться от выхода на улицы 10 июня. В этой ситуации они выглядели как оппортунисты по сравнению с анархистами. Представители предприятий согласились на этот раз уступить. Но согласятся ли они на уступки в следующий раз или пойдут за анархистами? Эта дилемма во многом определяла действия Ленина в 1917 г.

18 июня анархисты вышли на общую демонстрацию левых с радикальным, но непонятным лозунгом «Смерть тиранам», затем отделились от колонны. Солнцев во главе гренадер пошел на тюрьму и освободил несколько десятков заключенных. Но арестованные в даче Дурново все еще находились в заключении, и анархисты продолжали требовать их освобождения, угрожая налетами на тюрьмы.

Сила анархистов и их опасность для большевиков в этот период заключалась в радикализме. Их общественный идеал был мало известен массам, но зато они были самые «крутые», «круче» большевиков. Но в этом заключалась и слабость анархизма. Как только настанет время созидания, социального творчества, городские анархисты не смогут предложить привлекательной конструктивной программы, отличной от большевистской. Их визитной карточкой останется разрушение, от которого массы устанут уже в 1918 г.