— А следы-то остались! Хороший грунт, суспензия, что твои отпечатки! — Двое рулеткой мерят отпечатавшиеся в глине четкие следы подошв, третий зарисовывает их в планшет, сличая с натуральной величиной.
14
В трактире Нестор и один из «боевой группы» пьют чай с кренделем.
— У меня Клима и Тимоху ночью взяли, — говорит парень. — Если что — ты меня не видел, я тебя тоже.
15
В комнатке мастера пристав смачно беседует со старшим братом Емельяном, искоса следя за выражением лица мастера:
— Ты в ту пятницу в десять утра где был?
— Да где ж мне быть — здесь, на работе.
— Свидетели есть?
— Свидетели? Ермолай Кузьмич, скажите их благородию.
Мастер степенно кивает.
— Одна шайка-лейка… договорились! — ярится пристав.
— Зачем же так. Сейчас наряды поднимем. А наряды — они не пустые бумажки, по ним деньги плотют. — Мастер вынимает из ящика конторки кучу бумаг и удовлетворенно отыскивает нужную: — Вот извольте читать. Семь утра. Получил, приступил. Пять вечера — сдал. Работа с металлом, кропотливая…
Пристав в сомнении щурится и морщится.
Мастер украдкой подмигивает Емельяну.
16
Полицейский тонким металлическим щупом методично тыкает землю в огороде. Вот наткнулся на что-то. Напарник с лопатой копнул.
И вынимают из земли завернутый в тряпицу несторовский револьвер.
17
Ночь, грохот в дверь, Нестор мгновенно просыпается и выпрыгивает в окно — попадая прямо в объятия поджидавшей полиции:
— Ну, здравствуй… голубь сизокрылый!.. — И, поскольку он вырывается, тяжелый кулак бьет по почкам.
18
— Принимай обед! — Форточка распахивается в железной двери, и мятая миска с кашей встает на полочку.
Нестор, фингал под глазом и распухшие губы, волочит ноги к двери, звеня кандалами. Берет миску — и резко выплескивает в форточку (явно в лицо раздатчику):
— Сам жри, сатрап! Твой кусок!
19
Следствие тянет жилы и мотает нервы:
— Итак — когда и при каких обстоятельствах вы познакомились с политическим ссыльным Вольдемаром Аристарховичем Антони, членом подпольной партии анархистов-коммунистов?
— У анархистов нет партии, — презрительно бросает Нестор. — Мы ее отрицаем. Человек должен быть свободным.
— Так-с. А свою принадлежность к анархистам, стало быть, не отрицаете?
— А чего отрицать? Все вольные люди — анархисты!
20
Падает снег за маленьким решетчатым окном. По семь крестиков в ряд прокарябано и прочеркнуто на стене камеры: недели и месяцы.
И меняет календарь следователь в кабинете.
И впервые длинны отросшие в тюрьме волосы Нестора, уже на плечи ложатся пряди.
— Два стакана чаю! — приказывает следователь вызванному звонком солдату.
Разделенные с подследственным столом, они отхлебывают из стаканов и закуривают папиросы из одной пачки.
Глядя Нестору в глаза, следователь захлопывает толстый том «Дела» и начинает писать в графе «Закончено…».
— Одно не пойму я, Михненко Нестор Иванович…
— Чего?.. — равнодушно откликается Нестор.
— Дурачок ты или звереныш?
— Придет срок — придет и наш праздник. Тогда поймете.
— Деньги ты грабил — для революции. Хорошо — это я понять могу. Но убил ты — простого мужика, человека из народа, который просто исполнял свою службу!..
— Вашу службу сполнял, — непримиримо говорит Нестор. — Вот свою судьбу и выбрал. За воши гро́ши жизнь свою отдал — ну и дурак!
21
Роскошный весенний малороссийский пейзаж: кипящий цвет садов в зелени просторов, и высокая голубизна небес, и солнце плывет и дробится в реке.
И за высокой беленой каменной стеной — тюремный двор, и гуськом по кругу тащатся заключенные — кандалы и полосатые робы: прогулка.
22
— Именем Государства Российского!..
Зал встает с шумом и замирает. Побледневшие лица, сжатые рты, глаза в темных кругах. Вот и четверо братьев Махно в четвертом ряду, и поседевшая мать меж ними, поддерживаемая.
А вот и десяток обвиняемых встали со скамьи у стены, отделенные высоким дубовым барьером, и охрана с примкнутыми штыками вытянулась «смирно».
— …суд объявляет приговор… — пытается придать голосу торжественность председательствующий, но слова звучат обыденно, невыразительно: