…Прощайте же, братья, вы честно прошли свой доблестный путь благородный…
И стоят у могилы пятеро братьев Махно, по ранжиру мал-мала младше, и с меньшего края Нестор. Рыдает на свежем холмике полуседая мать — и вдруг странная гримаса, как страшная улыбка, искажает лицо мальчика и застывает.
И бешеное пламя пляшет и бьется в его глазах.
16
Это бьется белый огонь за дверцей вагранки. Расплавленный металл, как огненная патока, тягучей дугой струится в формы и застывает, теряя цвет от оранжевого к багровому.
Остывшие чугунные заготовки подручный клещами подхватывает из хрупкой глины и кидает рядком на тележку.
Эту тележку Нестор везет в дальний край цеха. Там надевает асбестовые рукавицы и дополняет аккуратный штабель.
Утирает пот рукавом прожженной брезентовой куртки. Жадно глотает воду из жестяной кружки, прикованной цепочкой к баку.
Подзатыльник:
— Опять отлыниваешь? — рявкает мастер. — Только бы прохлаждаться!
…Теперь Нестор говорит подручному формовщика:
— Больше клади, а то мастер ругается.
— Куда тебе больше?
— Давай. Вон те давай.
— Да они еще горячие!
— Ничего. Свезу.
И, чуть отъехав, осторожно передвигает пару еще светящихся заготовок к самому краю тележки. Взмахом сбрасывает асбестовые рукавицы на темный цементный пол и дует на ладони.
Медленно толкает тележку, зыркая исподлобья. Рулит к мастеру и, объезжая его со спины, вдруг резко дергает свой груз назад и вбок.
Горячие болванки валятся мастеру на ноги. Тот отпрыгивает и вопит:
— Охренел?!
Нестор смотрит ощерившись. Поединок взглядов. Работяга рядом, поняв, крутит головой: «Ну и ну».
17
Кабак, и металлисты с получки пьют в кабаке. И Нестор с братьями за столом:
— Две пары чаю, пироги с вишнями и медовых пряников! — командуют половому.
— И графинчик вишневой наливочки, — раздается интеллигентный голос из-за их спин. Это подошел знакомец — Вольдемар Антони. Он подсаживается к братьям и разводит по рюмкам темно-рубиновую влагу.
После очередного графинчика братья теплеют и плывут в мечтательных и бессмысленных улыбках. Ан-тони втолковывает тихо старшему, Емельяну, клонясь к его уху:
— Он спаивает народ и сосет из людей трудовые гроши. А мы на эти его деньги народ освободим! — стукает кулаком.
— Освободим! — икнув, подтверждает Гришка, слушающий сквозь истому и полусон. Средние братья ревнуют к старшему, которому оказывается внимание; Нестор равнодушно пьет чай.
18
— Лышенько ты мое, ведь отовсюду тебя гонят!.. — причитает мать. — С училища выгнали, над попом ты смеялся. С типографии выгнали, срамные слова ты хозяину напечатал. С заводу выгнали, говорят, мастера покалечить хотел. Куда ж ты пойдешь, куда ж теперь тебя пристроить-то?
— А зачем меня пристраивать? — супится Нестор.
— Да как же зачем-то? В ученье, в люди чтоб вышел…
— Я, может, не во всякие люди выходить хочу…
19
— Нет, — неловко, но решительно говорит Емельян щеголеватому, при соломенном канотье и пестрой бабочке, Вольдемару Антони. — Не будем мы кабатчика экстра… экспрори…
— Экспроприировать, — светски подсказывает Ан-тони.
— Грабить, короче, не будем! — отрезает Емельян.
— Совесть мучит, что ли? Так это вы награбленное им же — для пользы людей вернете.
— Вот ты и возвращай.
— Я же говорил: вы мне нужны, потому что сам я под надзором. С меня фараоны глаз не сводят.
— Во-во. А нам фараоновы глаза даром не нужны. Ищи дураков!
20
Бакалейная лавка.
— Хлопчик, ну-ка подмети, вон там, в углу, рассыпано!
— Лестницу подай-ка!
— Сверху вон ту банку достань!
Бах, тресь, дзиннь!..
— От байстрюк! От безрукий! Шоб ты сказився!
Арбузно — бух! — головой об стенку.
Нестор хватает нож для обрезки шпагата и молниеносно приказчик полоснут по руке — сатиновая рубашка в крапинку окрашивается по разрезу красным. Приказчик ахает и отпрыгивает.
…Нестор вылетает в дверь и катится по пыли. Поднявшись, хватает камень и запускает в витрину. Звон и грохот! Свисток городового сверлит знойный воздух вслед убегающему мальчику.
21
— Значицца, так, — говорит Нестор. — Деньги мы заберем. Но половину тебе — на революцию, а половину нам — на еду.