– А если ты ошибся, и она работала на ту же заказчицу, что и Адмирал со своей бандой, а до него Бык?
– Резонно, – согласился Демидов, доставая фляжку и делая глоток, – но ничего не меняет, помнишь паладина в их группе? Он там был не просто так, его задача – устранить всех, забрать руну и, передав заказчице, сдохнуть. Никто не оставляет свидетелей в таких делах. Так что, не выйдет утебя с ней посчитаться. То, что осталось, лежит сейчас посреди двора на камнях.
– А если ей дорожат?
Игнат задумался.
– Вообще, Струна хорошая наемница, имеет определенные таланты, есть мизерный шанс, что, передав добычу заказчику, ее отпустят в надежде, что ее помощь в последствие понадобится. Не знаю. Ну, ты как, оклемалась? Если да, то давай думать, как выбираться из этой западни, я уверен, что выход отсюда должен быть, иначе стоит заблокировать чучело в кабинете, и останется только ждать конца от голодной смерти.
Кира поднялась и на всякий случай направилась к оборотню.
– Где цитадель? – потребовала она ответ.
Но чучело хранило гордое молча
– Что и следовало ожидать, она разрушила прямой путь, а значит, нам нужно искать выход. Попробуй портал сотворить, вдруг прокатит?
Кира сосредоточилась, пробубнила себе под нос формулу, сделал пас рукой. Игнат знал, что ничего не произойдет, но все же надеялся, что ошибается.
– А как же лампа работает и прочая мелкая магия? Ведь все, что тут есть, вода, свет, разогреть пищу – это все заклинания.
– Есть много способов, не дать построить портал, например, создать ограничение по классу заклинаний. Здесь, как и сказала сука, которая нас тут заперла, установлены какие-то артефакты, которые, например, не дают сработать заклинанию выше четвертого уровня. Хотя я создала боевой пульсар. Возможно, эти артефакты настроены на блокаду любых порталов, как транспортных, так и для перехода, кроме стационарного.
– Обойти это как-то можно?
– Если добраться до артефакта и разрушить его. Но я уверена, что он тут не один, и находится в недоступном для нас месте.
«Фарат, ты можешь обнаружить блокираторы?».
Ответ пришел мгновенно в виде ярко выраженного образа: сжатого кулака и большого пальца между указательным и средним, а в простонародье – фигу.
Игнат хохотнул и, отлипнув от стены, открыл холодильный ларь.
– Неплохо, – прокомментировал он, – мясо, рыба, замороженные овощи, пива нет. Не верю я, что старый Трот не озаботился вопросом выпивки. Он был не дурак выпить, да и пьяным стрелял лучше, чем трезвым. Дар у него был на стрельбу, говорят, ему дух так помогал.
Игнат под удивленными взглядами Киры быстро обыскал комнату и оказался прав, в диване нашелся тайник – три бутылки белого полусухого, очень дорогого с хорошей выдержкой, две бутылки виски, белогорская водка, коньяк из Церна, отличный, полувековой. Игнат взял стакан, протер его, вскрыл банку с консервированным мясом. И еще раз изучив бутылки, остановил свой выбор на коньяке.
– Ты так и будешь пить рядом с ним? – Кира указала на труп Трота.
– А что? Он даже почти не пахнет, – ответил Игнат. Но все же, ухватив тело за воротник, отволок в туалет и прислонил к столику, на котором лежали мыло и мочалка. – Извини, старик, – тихо произнес он, – брезгует она с тобой пить.
Когда Демидов вернулся, Кира уже сидела на кровати, подтащив к ней столик. Диван, на котором лежал покойный хозяин апартаментов, девушка старательно избегала. В ее руке была обычная пластиковая чашка, и сейчас она занималась тем, что «мучила штопор», вскрывая бутылку с вином. Игнат с минуту наблюдал за этой борьбой, потом магичка сдалась, чирикнула короткое заклинание, и пробка вылетела из горлышка, бутылка воспарила над столиком, и вино полилось в кружку.
– Неподходящая посуда, – вскрывая коньяк и принюхиваясь к божественному аромату, заметил Игнат.
– Другой нет, – отозвалась Кира. – За что пьем?
– Давай за нас, – предложил Демидов, наливая сразу грамм сто пятьдесят.
– На брудершафт?
– Давай, я уже давно хочу тебя поцеловать. Да все не получается, то нас льдом шарахают, то мы вышибаем информацию из Адмирала, то нас предают, короче, все времени нет. А хочется.
– Игнат, ты сумасшедший, – подвела она итог, – и за это я тебя люблю. Мы заперты в каменном мешке где-то под горами, ни одна живая душа, Градову в расчет не беру, нет у нее души, не знает об этом месте. А ты сидишь спокойный, дегустируешь пятидесятилетний коньяк и хочешь меня поцеловать, и, скорее всего, этим не ограничишься, поскольку я уже и так на кровати.