План обещал быть удачным, так как Шатырбек располагал не особенно большими силами. Однако удар следовало нанести согласованно и обязательно ночью. Что же помешало Мяти-пальвану прислать гонца с известием о готовности? Ведь от пещеры до горного прохода расстояние немалое и пройти его ночью не так-то легко, особенно если учесть, что на пути лежит лощина, сплошь заросшая кустарником.
Атаназар не зря считался не только отменным воином, но и прекрасным следопытом. Он и в товарищи себе отобрал парней с крепкими нервами и сильными ногами, умеющих бесшумно двигаться ночью и не принимающих грозно всхрапнувшего кабана за вражеское войско. Он шел вперед, словно была не ночь, а светлый день, — уверенно и быстро. Его вело безошибочное чутье охотника, и только дважды или трижды под ногой у него легко чавкнула трясина. А вокруг была такая тишина, что даже ушам больно, — а ведь за Атаназаром двигались три десятка парней. Не слышно было жалобного посвиста козодоя, угомонились и шакалы, истошно голосившие с самого вечера.
Низина наконец кончилась, и Атаназар облегченно вздохнул, словно сбросил с плеч тяжелый груз. Постоянное напряжение изматывало куда больше, чем самая тяжелая работа. Такое же состояние было, видимо, и у других джигитов, так как со всех сторон послышались облегченные вздохи.
Они остановились у подножия холма. Сразу же за ним начинался старый арык, тянущийся до самого Гургена. От противоположного берега арыка и до горного прохода вала теперь короткая и легкая дорога.
Прихватив с собой двоих джигитов, Атаназар полез на вершину холма и попытался разглядеть проход. Это ему, конечно, не удалось, зато он увидел два костра — кизылбаши бодрствовали, если не все, то по крайней мере часовые. Медлить было нельзя.
Разделив своих джигитов на три группы и еще раз объяснив каждой из них ее задачу, Атаназар со своей группой спустился в арык и двинулся по направлению к кострам. Дно арыка было усеяно камнями, и каждый неловкий шаг оступившегося товарища, каждый шорох заставлял Атаназара вздрагивать в ожидании грозного оклика: "Кто там?"
Неподалеку от того места, где надо было вылезать наверх, Атаназар подумал и снял тельпек, зажав его в кулаке. Однако предосторожность не помогла. Внезапно над арыком возникла черная тень кизылбаша, напряженно вглядывающегося в темноту.
— Это ты, Али?
Поняв, что прятаться нет смысла, Атаназар быстро шагнул вперед, ответив по-персидски:
— Да!
Кизылбаш еще пригляделся и вдруг с испуганным воплем пустился бежать. Не теряя времени, Атаназар и его товарищи кинулись к проходу. Среди кизылбашей поднялась паника, в отблесках костров замелькали мечущиеся фигуры.
Бросив саблю в ножны, Атаназар сорвал с плеча ружье и выстрелил, метясь в одну из фигур. Джигиты, у которых ружей не было, подняли отчаянный крик:
— Эй, наступайте!
— Бейте кизылбашей!
— Ловите их, не пускайте!
Паника среди кизылбашей усилилась. Десятка два их побежали к проходу. Атаназар и его товарищи встретили их в сабли. Несколько кизылбашей упали зарубленными, остальные повернули назад. Их встретили саблями и выстрелами свои же, приняв за нападающих туркмен. В этот момент загремел грозный клич, и две группы хаджиговшанцев обрушились на ошалевшего от страха и неожиданности врага.
Наступил рассвет, а от Мяти-пальвана не было все еще никаких известий. Теперь уже не оставалось сомнения, что-то непредвиденное и страшное. "Боже мой, — с тоской думал Атаназар, — неужели Абдулмеджит-хан неожиданно обрушился на Хаджиговшан? Но и в таком случае джигитов должен был бы кто-то известить. Что же случилось? Может, вообще не осталось никого, кто мог бы стать гонцом?"
Он послал несколько человек привести коней, чтобы быстрее идти на соединение с Мяти-пальваном. Однако понимал, что сразу уехать не удастся, так как много кизылбашей попрятались среди кустарника и их необходимо было выловить, чтобы они не смогли сообщить своим о разгроме в ущелье.
Да, Атаназару крепко повезло, что среди войска Шатырбека не было сарбазов. Будь они — не помогли бы ни отвага, ни решительность кучки отчаянных джигитов, особенно в тот момент, когда всего десять парней закрывали горный проход до появления остальных двух групп, ударивших с разных сторон, чтобы сделать видимость большого числа нападающих.
Группа пленных кизылбашей, понурившись, стояла в сторонке. Среди них находился и Тачбахш-хан. Он был босиком, в нижнем белье и круглой войлочной шапочке, которую надевал на ночь, боясь простудить голову. Однако и в таком жалком виде он стоял важно, выпятив грудь, и хорохорился.