Она взяла в спальне подушку, подошла к Дмитриеву и положила ее ему на лицо. Прижала. Храп прекратился. Лиза осторожно заглянула под подушку.
— Убийца… — Гоша покатывался со смеху. — С кем я связался!
— Ты — живодер! Тебе надо строить спальню со звукоизоляцией!
— Иди сюда, — хотя, идти уже никуда не требовалось. Лиза даже не поняла, как оказалась между ним и спинкой дивана. — Сдаёшься?
— Ни за что, я тебе жестоко отомщу…
— Можешь начинать прямо сейчас.
— Нет, оставлю на потом. Месть — это блюдо, которое подают холодным.
— Знаешь, я уже на все согласен, ты меня доконала.
— То есть ты не против, если я тебя изнасилую?
— Да! То есть нет. В общем, тебе ни в чем невозможно отказать.
— Ладно, учти, ты сам согласился.
— Знаешь, что самое гнусное в этой истории? Если он захочет, то перекроет мне все ходы и выходы. У него весь город — знакомые. Меня ни в одну газету не возьмут, и на телевидение тоже. Они же все из одной кормушки едят, знают друг друга сто лет. Если я с ним поссорюсь, останется только паковать чемоданы.
— Тогда зачем ты вообще с ним связалась? Могла бы не ходить к нему. Кофе можно выпить где угодно.
— А затем, что я не хочу до пенсии бегать по пресс-конференциям. Наш редактор, ублюдок, мне никуда выхода не дает. Пиши, Лиза, про культуру — все равно никто не читает. Он, знаешь, что сказал? «Ты должна ходить по конторе в мини-юбке и вдохновлять мужиков на работу, а ты еще и пишешь!» Кретин! Пединститут с тройками окончил — это же еще надо было постараться! Планерки, знаешь, как проходят: «кукушка хвалит петуха». Ни слова по делу, сплошной словесный понос. Я у Гоши сижу по полдня — хоть что-то понимать стала, как газету делать, как с типографией разговаривать, откуда бумага берется. И вообще, у него там все по-военному. Планерки — не чета нашим. Он своих журналюг так построил, что они ему даже перспективные планы пишут на три месяца вперед: кто какие темы предлагает. А мне он макеты периодически дает посмотреть, тоже интересно.
— Ты, извини, конечно, но я тогда не понимаю, в чем проблема? Он тебе нужен. Ты, как выясняется, тоже ему нужна, правда с другой целью. Считай, что все в порядке.
— Я тебе говорила: он — бабник. Я затягивала время, как могла, он перешел к активным действиям. Сейчас он своего добился. Еще немного поиграет, и ему это надоест. Какая будет развязка, понятия не имею. У него сын — мой ровесник. Ему меня переиграть — не фиг делать.
— А если это любовь?
— Да ну. Где ты ее вообще видела?
— А Женька?
— Скоро приедет. Я сказала, что мы у тебя на даче.
— А Дмитриев?
— Я взяла тайм-аут до двадцать пятого. Вот вернется его жена, посмотрим, что он сделает. Трубку я не беру, где меня искать, он не знает.
Выходные на даче прошли отлично. Женька заехал к Лизиным родителям и привез Спифтрика. Те, правда, не хотели отдавать Пифа на дачу, привыкли к нему. Мама специально позвонила и долго пылесосила Лизе мозги:
— Ты его там не мучай. А то придумаешь опять какие-нибудь дрессировки. Он и так возбудимый, ножку у дивана почти отгрыз.
— Мам, ну это собака, ты чего от него хочешь? Ему бегать надо, двигаться, с собаками драться. Он же — кобель.
— Он еще маленький. И корми его регулярно. Только этот сухой корм не покупай: у собак от него мочекаменная болезнь развивается. Лучше мяска отвари.
— Я лучше себе мяска отварю! Все, мам, у меня батарейка садится.
В понедельник рано утром Женя отбывал по делам до следующей недели. Лиза тоже встала ни свет ни заря и болталась, как ежик в тумане, у него под ногами, пока он собирал вещи и приводил в рабочее состояние машину.
— Ну что ты маешься? Иди спать.
— Нет, я тут еще немного на веранде посижу. Давай попьём чаю с печеньем.
— Только быстро.
— Давай Инку разбудим, пускай тоже чаю попьет!
— Тебе обязательно всех надо на уши поставить? Тогда давай я включу сигнализацию — поднимем весь поселок.
— Ну чего ты вечно злой?
— Я добрый, просто тороплюсь. Наливай уже чая.
— Ой, надо Пифа с грядки прогнать, а то он жрет немытую морковку! Научился выкапывать, гад!
— Этот дурдом никогда не кончится… Лиза, пусть он ест, что хочет. Потом закопаешь, чтоб не видно было.
— Вы тут чай без меня пьете?
— Вот, я же говорила, надо Инку разбудить.
— Ой, Пиф опять морковку выкапывает! Спифтрик! Фу! Иди ко мне! Хочешь конфетку?
— Я хочу!
— Все, девчонки, я пошел, — Женька по дороге вытащил грязного Пифа с грядки и вручил Лизе, которая сопровождала его до машины. Поцеловались, разошлись.