— А вообще, зачем мне замуж?..
— Незачем.
— Тогда зачем ты это сказал?
Он маячил туда-сюда перед телевизором, пил горячий сладкий чай из большой кружки.
— Я просто все время думаю, что с тобой будет? Где и с кем ты будешь через пять лет, через десять? Не могу себе этого представить.
— Ты не замечал: каждый день — сегодня. То, что сегодня — завтра, завтра уже снова сегодня.
— Глубокая мысль. И к чему это сказано?
— Изменить можно только сегодня, только в этом случае завтра станет другим.
После недолгой паузы Гоша сказал:
— Я думаю купить еще одну квартиру в центре. Надо найти «сталинку» — ненавижу низкие потолки, полжизни провел в хрущевках: не развернуться, и чуть зазеваешься — башкой об косяк.
Лиза оставила это без комментариев. Новость, как новость. Еще не известно, чем она для нее обернется.
Гоша уже которую неделю был на нервах. Его таскали в прокуратуру: завалили одного деятеля, который вел строительство большого подземного гаража. Расположение было — супер, в самом центре города с хорошими подъездными путями. Дмитриев вложил в этот проект приличные средства, но строительство в одночасье встало: директор конторы исчез с деньгами. Проект завис. А потом директор нашелся: с дыркой во лбу, в сгоревшей машине. Органы трясли всех заинтересованных лиц. Гоша, можно догадаться, был в списке весьма заинтересованных.
В этот момент Костя и появился на горизонте. Лиза думала, чтобы поддержать отца в трудный момент. Сама она могла судить о ситуации по двум-трем случайно промелькнувшим фразам, которые ровным счётом ничего ей не объясняли.
Лиза сделала попытку поговорить с Гошей о Косте, но неожиданно получила от ворот поворот: он сказал, что вообще не собирается обсуждать с ней эту тему. Лиза разобиделась не на шутку: она ведь просто хотела разобраться.
Слишком много накопилось «непоняток». Сколько бы она ни пыталась анализировать ситуацию, все время натыкалась на пробелы в информации. И просто кожей чувствовала, что есть что-то, что влияет на ситуацию, но она об этом не знает.
Февраль начался снегопадами. Костя тоже прикупил снегоход, и теперь они вдвоем с Гошей не вылезали с трассы. Лизе все эти зимние забавы были глубоко противны — она ненавидела холодину. Снег любила рассматривать только через окно, сидя с Инкой в кафе.
Ей было лет пять, когда они приехали на строительство Байкало-Амурской магистрали. Отец руководил строительным управлением, мама работала экономистом. Лиза сидела дома одна: на улице было минус 60, в детском саду — минус 10. Печка топилась круглые сутки.
Лиза нашла себе несколько развлечений: научилась читать, прикуривать папины «Столичные» от раскаленной докрасна плиты и создавать собственные миры из пластилина. Она построила в ящике из-под промышленной взрывчатки свой город — с домами, людьми, улицами, кошками, собаками, воронами, крокодилом Геной, Чебурашкой, Гингемой и Бастиндой, Элли и Тотошкой. Потом место в ящике закончилось.
Маленькая она смотрела фильмы про счастливое детство и понимала, что это не про нее. По радио часто пели песню: «Байкало-Амурская магистраль! Это время звучит: БАМ, по просторам лесным: БАМ, и большая тайга покоряется нам…»
По телевизору показывали передачи про БАМ, и она как-то спросила маму, правда ли, что они живут на БАМе.
То, что она видела каждый день в прогретую ладошками в сантиметровом слое инея на оконном стекле дырку, совсем не походило ни на песни, ни на сюжеты по телевизору. Мама уверила ее, что это именно БАМ. Но Лиза все же сомневалась. Не может быть, думала она, что это — тот самый БАМ.
Потому что на ее БАМе было страшно и плохо: круглые сутки ночь, холод, раскаленная печка и все равно по дому можно было ходить только в валенках. А чтобы утром открыть дверь в сени, надо было колуном прорубать десятисантиметровый лед у ее основания. Еще нельзя было трогать голой рукой дверную ручку — палец прилипнет. Лиза однажды попробовала лизнуть ручку языком — он же горячий — тоже примерз. Она несколько дней ничего не ела, только пила, но маме про свой эксперимент не сказала, на всякий случай.
Здесь она в первый раз умирала — мама везла ее на санках, завернутую в стеганое ватное одеяло, в больницу. В небольшую щелку, обрамленную тонким затейливым инеем, Лиза видела черное небо и редкие фонари, а дышать этим вязким ледяным воздухом уже не могла. Это был отек дыхательных путей. Повезло ей, что приступ удушья начался вечером, когда мама вернулась с работы, а не днём…