Вот почему Лиза не любила зиму. Она в ней задыхалась.
Лиза еле разъехалась на заснеженной дороге со «скорой». Она выскочила, как ошпаренная, из машины и кинулась к дому. Сколько раз говорила Гоше — не гоняй! Столько мужиков переломалось на этих чертовых снегоходах! Половина их общих знакомых по утрам встает с кровати, согнувшись в три погибели, и без массажа не может разогнуться. Все без толку.
То, что она узнала, оказалось в сто раз хуже ее самых плохих предположений.
Жена Дмитриева решила покататься с Костей, потом села сама на его снегоход, разогналась и врезалась в опору недавно установленного подъемника. Множественные переломы, повреждения внутренних органов. С таким диагнозом ее отвезли в больницу.
Оставлять все, как есть, было невозможно. Кто-то должен был принять решение.
— Гош, сейчас надо каждый день ездить в больницу, наверняка будут операции. Я пока у себя поживу.
— Да.
Дмитриев никогда не заходил к ней домой. Он знал, что квартира досталась Лизе от Сашки, поэтому ни в какую не соглашался даже по делу заглянуть.
На этот раз позвонил и приехал.
Они провели вместе целый день с плотно закрытыми шторами.
Лиза несколько раз засыпала и просыпалась, Гоша курил на кухне трубку. Почти не разговаривали. Но ближе к вечеру Дмитриев все же решился:
— Не хотел тебе ничего говорить. Просто сейчас невыносимо одному. Даже напиться не могу — не помогает.
— Я уже взрослая девочка, выдержу. Может быть…
— Костя, кажется, опять подсел на наркоту. Я тебе не говорил: он наркоман. Наверное, это моя вина, не занимался им. Знаешь, пока молодой, всего попробовать хочется — дети побоку. Схватились, уже поздно — колоться еще не начал, а таблетки жрал уже горстями. Кинулся по врачам… Даже рассказывать не буду, что пришлось пережить. В общем, нашлась толковая баба — Маринка, нарколог. Она его два года вытаскивала. Он с ней жить начал. Для матери шок: Маринка его на пятнадцать лет старше. Вот и выбирай, что лучше: сын-наркоман или престарелая невестка. Маринка, правда, баба хорошая, и выглядит прекрасно, — Дмитриев затянулся. — После аварии Костя снова в штопор упал. «Зачем, — говорит, — дал матери снегоход»? Я сам Маринку попросил, чтобы забрала его к себе… Что молчишь?
— Это многое объясняет.
— Ну хоть теперь ты мне веришь, что я тебе не врал никогда? С сыном-наркоманом тебя знакомить я, конечно, не собирался. Мне Попов про тебя рассказал на даче. Говорит, принял девчонку, думал тихая смазливая дурочка, а она там всех в бараний рог скрутила.
— Я?
— Ну да. Знаешь, как он волосы на жопе рвал, когда ты себе отдельный кабинет выбивала — весь дачный поселок над ним уссывался! Я заинтересовался: посмотрел на тебя — обычная девчонка. Я-то думал, там женщина-вамп или блондинка, как минимум. А потом: скандал за скандалом, половина — со «смертельным исходом». Просто влюбился в тебя. Думал, когда ты, наконец, нагуляешься? Когда тебе все это блядство надоест?
— Разве ты не понимаешь? Для меня это — не развлекаловка. Меня все время пытаются во что-то втянуть. В чью-то чужую жизнь. Кто виноват, что они из этих ситуаций выходят потерпевшими? Разве я? Я только защищала свои интересы. У меня своя жизнь, свои цели в жизни.
— Давно хотел спросить: кто такой Женя?
— Не могу ответить.
— Почему?
— Сама не знаю. Никогда и ничего тебе о нем не скажу.
— Ладно, проехали… Ты можешь подождать? Мне необходимо время. Столько всего свалилось сразу.
— Я не умею давать обещаний. И мне надоело вечно ждать…
— Не вечно, какое-то время.
— Не важно. Ждать не буду: буду просто жить.
Огромные, белые, падали в свете фонаря снежинки. Ветра не было. Лиза смотрела в окно, и казалось, что это не снег опускается на землю, а она медленно поднимается в небо. Так же, как в детстве: она любила смотреть на проезжающие мимо поезда. Можно было представить, что не состав движется, а ты летишь куда-то… Все относительно.
Смотреть на поезда они бегали с мальчишками из началовки: рядом была железнодорожная станция. У близнецов Борьки и Пашки мама работала на железке. Поэтому, прежде чем отправиться гулять «в дальние страны», они всей толпой заскакивали в её зеленую будку, выпивали все что можно и неслись сломя голову дальше. На обратном пути, измотанные жарой и пылью, они усаживались в траве на крутом склоне и смотрели на длинные товарняки. Пацаны на спор считали вагоны, а Лиза представляла, как едет куда-то. Запах черной смолы на шпалах, горячего железа и выжженной солнцем травы пропитывал все ее мысли.