Как будто, и не было этих нескольких месяцев зимы…
Она впервые видела такой дом — с низким провисшим потолком, тусклой лампой, закопченной печкой, запахом земли, щелястым полом. У дедов тоже был свой дом, но светлый, резной, с вышитыми салфетками и занавесками, цветами на подоконниках.
Мальчишка со скрюченными от холода пальцами обмел снег с валенок веником и вошел в кухню. Лиза вошла за ним, сразу разделась и стянула оленьи унты, чтобы скорее согреться. Близнецы продолжали волтузить друг дружку в сенях, а татарчонок побежал за бабушкой — Лиза уже начала задыхаться: то ли от холода, то ли от того, что рассказывала по дороге. Про то, как украли Мирту, она вообще могла говорить с трудом.
Мирта появилась в ее жизни неожиданно. Когда Лиза уже пошла на поправку после того, как впервые едва не задохнулась, родители пришли в больницу поздно вечером. Отец сказал, чтобы Лиза сунула руку ему за пазуху: мех внутри полушубка пошевелился и заскулил. Лиза тоже завизжала — от восторга! Это и была Мирта! Наконец-то ей купили собаку. Она еще долго не могла поверить своему счастью и, чтобы проверить, что все в порядке, давала пожевать Мирте свой палец. Это точно была настоящая собака!
Для щенка сделали теплую будку в сарае, и Лиза сама кормила ее несколько раз в день. Каша была горячая, поэтому Мирта сначала подкидывала ее языком на стенку большой жестяной банки, а потом уже слизывала с боковушки, к которой та от холода сразу пристывала. Потом они ехали вместе с БАМа: папа купил все места в купе, чтобы Мирту можно было взять с собой в вагон. И Лизе казалось, что не было такого времени, чтобы с ней рядом не было Мирты.
И вот её не стало.
— Не плакай! — то ли Борька, то ли Пашка притащил к столу табурет и тоже уселся пить чай. — Тут собак навалом, бери, кака глянется!
Объяснять всем, что другую собаку ей не надо, Лиза устала. Она просто наблюдала, как Игорь разливает из желтого эмалированного ковшика бурую жижу по стаканам. Чтобы чай кипятили в ковшике, она видела впервые. И с тем, чтобы сахар кололи ножом, обмакивали в чай и потом ели, тоже впервые сталкивалась.
Пришла бабушка Наиля с круглым, как луна лицом. Разговаривала одними согласными — на непонятном языке, принесла горячего молока с противным салом и еще заварила какую-то травку. После того, как Лизу заставили выпить всю эту дрянь до дна, ей полегчало.
Пацаны по очереди везли ее на санках до остановки, и они договорились, что Лиза приедет снова. Но родители помешали. Спорить с ними оказалось бесполезно. Надо было просто выбрать удобный момент. Лиза ни на минуту не сомневалась в том, что вернется. И на весенних каникулах удача улыбнулась: родители отправили ее пожить к дедам. А оттуда до началовки доехать было нетрудно. На трамвае даже быстрее, чем на автобусе.
Для Игорешки, у которого Лиза побывала в гостях — он был года на два старше их всех), Лиза привезла милую зеленую баночку с вазелином. Ему почему-то нельзя было носить варежки, и руки от этого трескались и болели.
Трамвайщица тетя Шура, у которой Лиза в первый раз спрашивала, на какой остановке выходить, чтобы не заблудиться, привыкла к тому, что она часто путешествует одна на другой конец города. Разрешала объявлять остановки, продавать абонементы и ездить в кабине, только надо было прятаться, когда шел встречный трамвай.
На Новый год мама подарила Лизе золотые часики на черном лакированном ремешке, поэтому Лиза договаривалась с тетей Шурой, когда выйти на конечную, чтобы можно было вместе ехать обратно.
Такая жизнь Лизе нравилась.
Мальчишки из началовки знали много такого, что ее школьным знакомым и не снилось. А она — то, чего они никогда не видели. Театр, например.
— Нас тоже гоняли в театр, на «Буратину»! Фуфло!
— Фуфлыжники!
— Фуфляндия!
— … …. ....!
— Это ТЮЗ, а не кукольный театр, дубьё новочеркасское! — Лиза выдала пенделя Борьке или Пашке за то, что тот перебивал ее, когда она показывала последний спектакль, который смотрела с мамой.
Они часто играли в театр. За сараем у Наильки лежали старые бревна — это был амфитеатр, а вся полянка — сцена. Там же кидали ножи в стенку, плавили и отливали в формочки свинец.
Лиза сразу поняла, что представляет для этих мальчишек большую ценность.
— Может, кто-нибудь даст мне биту, я тоже кинуть хочу… — она стояла на первой линии, в двух шагах от пирамиды из консервных банок, а ей так и не довелось ни разу кинуть палку, потому что все по очереди перетаскивали ее за собой через следующую линию.