— Не смей так говорить про Маринку! Я ее люблю!
— Любишь ее, а сцены ревности закатываешь мне… Очень правдоподобно…
— Много ты понимаешь…
— Костя, к чему эти гнилые базары? Я переспала с тобой, но у меня действительно другой мужчина. Я должна была все бросить? Ты, насколько я понимаю, Марину бросать не собираешься. Чего на меня орать в таком случае?
— Действительно… Подумаешь, таскаю тебя пьяную на руках, кормлю с ложечки — какие могут быть взаимные обязательства?
— Откуда я знаю, может, ты всех пьяных девок на руках таскаешь. Может, у тебя хобби такое: нашел пьяную девицу на улице: тут же хвать ее на руки и — бесплатная доставка до подъезда… — Костя уже не злился. — А если дотащил до кровати, тогда — комплексный обед в постель. Насильно — ложкой в зубы!
— Стервоза ты все-таки, Лиза…
— А если я пообещаю, что целых два дня буду самая примерная в мире, ты меня простишь?
— Почему только два?
— Я стараюсь устанавливать реальные сроки. Больше двух дней у меня ни разу не получалось. Соглашайся, второй раз предлагать не стану.
— Ладно уж. Два дня, похоже, и впрямь твой предел.
— Тогда давай кофе пить, только я в редакцию не хочу заходить: поймают в лифте, заставят работать.
Костя открыл машину:
— Посиди здесь минут двадцать, я у себя в конторе разберусь, поедем ко мне.
— Нет, ко мне.
— Я уже ключи от своей квартиры забрал. Правда, она убитая насмерть, но в спальне я более-менее порядок навел.
Лиза молча села в машину: «Ненавижу! Ненавижу его!» — перед глазами стоял Гоша в тот вечер, когда просил подождать… Какое-то время…
Вот и она. Квартира. О такой Лиза мечтала давно: третий этаж, сталинский дом на бульваре со скамейками и круглыми молочно-белыми фонарями, летними кафешками, фонтаном…
Костя раскидал по коробкам какие-то шмотки, чтобы не болтались под ногами. Лиза узнала кровать… Чуть не разрыдалась: «Нельзя же быть такой плаксой!» — пожурила она себя, но все-таки посидела немного на полу за батареей, прижав лицо к коленям, чтобы слезы впитались в брюки. Если что, можно сказать, задремала.
— Ты квартиру смотреть собираешься? — Костя уже чего-то жевал, вернувшись из кухни.
— Нет, раздевайся.
— А поговорить?..
— За отдельную плату.
— Тогда, конечно, лучше сразу раздеться. Тебе помочь? Ты чего вообще-то в углу прячешься? — Костя присел на кровать напротив нее.
— Я от природы застенчива…
— Слушай, ты меня, конечно, считаешь конченым придурком, и я не знаю, почему ты сегодня решила меня трахнуть, но я все-таки лучше, чем ты думаешь.
— Я не знаю, кем ты меня считаешь, но тоже не поняла, за каким чертом ты подвалил ко мне в кафе. Если у тебя и так жизнь налажена, к чему еще искать приключений на свою задницу?
— Лучше бы я сразу разделся…
Костя оказался еще хуже, чем его папа: он курил в постели. И выгнать его оттуда не было никакой возможности. Гоша хоть и выглядел непрошибаемым, поддавался на Лизины уговоры. Костя — нет. А, может, ему сам процесс нравился, когда Лиза сначала его уговаривает, потом пытается столкнуть с кровати. Дохлый номер — с места сдвинуть невозможно.
Похоже, Костя решил отыграть сценарий «укрощение строптивой», даже от холодильника Лизу отгонял:
— Нечего куски таскать, сядем ужинать, тогда поешь.
— Ты мне кто? Родная папа? Хочу сгущенки!
— Береги фигуру, она у тебя, как у модели.
— Странно, что тебе нравится. Мне недавно предъявили претензию, что даже ущипнуть не за что…
— Плохо искали. У тебя, например, есть нос, который ты суешь куда попало. За него тебя вполне можно щипать.
— Что это? — Костя ткнул пальцем Лизе в грудь, та непроизвольно наклонила голову, и он поймал ее за нос. — Вот, что и требовалось доказать.
Лиза освободила нос из плена и тяжело вздохнула. Если она сейчас втянется в этот флирт, месть не удастся. Не хватало влюбиться еще и в Костю.
Он вообще — сварщик и бывший наркоман. И сын ее почти бывшего любовника. И еще она любит Женю. Лиза теперь это совершенно точно знала: Женю она любит.
Разве можно любить одновременно таких разных людей? И можно ли как-то наладить жизнь без вранья, истерик и скандалов, если у тебя, например, два женатых любовника и один неженатый, но с постоянной подругой?
— Надо разработать график…
— Что? — Костя что-то строгал на разделочной доске, а Лиза, сидя за кухонным столом с банкой вареной сгущенки, которую ей удалось-таки выцарапать из холодильника, предавалась своим скорбным мыслям. Последнюю она высказала вслух.