Инка позвонила, как договаривались, и выразительно молчала в трубку.
Лиза начала одеваться:
— Мама звонила. Что-то с Пифом. Возможно, инфекция. Отец в командировке. Надо срочно везти собаку к ветеринару.
— Домой врача вызвать.
— В такую рань никто не поедет. Ему всю ночь было плохо. Если энтерит, загнется к вечеру…
— Тогда поехали.
Гоши нигде не было видно, когда они с Костей выезжали с дачи.
Дмитриев сбрил бороду. Смотрел на нее, как на пустое место.
Лиза разговаривала с ним исключительно по делу и исключительно вежливо, как с душевнобольным.
Костя нанял строителей, и те начали ремонт в его квартире. Он взял себе за правило приводить Лизу к Дмитриевым домой — если у нее выдавался свободный вечер — и оставлять там ночевать.
Гоша в такие вечера закрывался в кабинете, только Татьяна Сергеевна иногда проводила с ними какое-то время. Лиза любила цветы, поэтому обсуждали обычно, что, куда и как лучше пересадить. Костя принимал в этих дискуссиях живое участие. На предмет что из уже осточертевшего и из того, обо что он каждый день запинается, выкинуть. Встречал дружный отпор и ретировался.
Они стали вместе появляться в клубах и на концертах. Через месяц Гоша собрал мужиков и ушел в горы. Лиза совсем загрустила без него. Она поняла: несмотря ни на что, этот человек должен находиться рядом с ней.
Глава 5
Она отписывала очередной материал. Времени было в обрез, к тому же постоянно донимали звонками «городские сумасшедшие» — активные читатели, которые были уверены, что газета должна решать все их проблемы: от дырявой крыши до защиты от инопланетян.
— Ну, возьмите крышку да закройте дыру. Рядом же валяется, сами говорите, — проводила очередную разъяснительную работу с населением Лиза.
— Ты мне не хами, молодая еще. Я — инвалид второй группы.
— Да хоть десятой! На вашей улице люк открыт, вот и закройте его. До свидания!
— Я буду жаловаться редактору!
— Хоть папе Римскому… — Лиза бросила трубку. — Инвалид… Моральный урод!
В кабинет вошел Степа.
— Лиза…
— Степа, если ты опять по поводу того, что я не умею с людьми разговаривать, то лучше не надо. Если у тебя слишком много времени, чтобы весь этот бред выслушивать и поддакивать, то у меня его нет. Мне еще на запись ехать после трех.
— Ты только не волнуйся, по сводке только что прошло. Кажется, твоего одноклассника… убили…
— Кого?
— Женю.
— Женя… Где?
— Возле спорткомплекса.
— Его в городе вообще не должно быть!!! — Лиза начала судорожно искать сотовый, потом схватила городской и набрала номер:
— Слушаю, — Женька взял трубку, — слушаю, кто это?
— Это я. Ошиблась номером.
— Лиз, это однофамилец. Мне уже звонили несколько человек.
— А ты что мне не позвонил?!
— Не хотел пугать. Думал, не узнаешь.
Степа был в шоке. Когда Лиза положила трубку, долго извинялся. Но было поздно: ее голова раскалывалась от боли. Лиза сидела, вцепившись побелевшими пальцами в подлокотники кресла, и даже глазами не могла пошевелить.
— Лиза, что с тобой?! — Степа растерялся и не знал, куда кидаться.
— «Скорую», «скорую»… — еле шевелила губами Лиза.
К счастью, на вызов в редакцию врачи приехали быстро. Вкололи лошадиную дозу лекарств. На запись к телевизионщикам она, разумеется, не поехала. Попросила Степку ее подменить — газет он читал не меньше, как бы не больше. На редакционной машине ее отвезли к родителям.
Поздно вечером в город приехал Женька: сначала — к своим, чтобы всех успокоить, потом — к Лизе.
Для кого эта ситуация стала настоящим праздником, так это для Спифтрика: он был на седьмом небе собачьего счастья — столько народа в доме! Он выцарапал из-под диванов и кресел все свои «заначки» — мячики, тряпочки, косточки — и предлагал гостям на выбор: за что побороться. Когда его выставили из Лизиной комнаты, поскольку он отказывался оставаться на полу и норовил залечь на подушке, Пиф обиделся. Скулил под закрытой дверью, просунул под нее передние лапки, в смысле: «я там кое-что позабыл, надо срочно откопать», и пытался заглянуть и посмотреть, что же там делается без него на кровати.
Женька провалялся вместе с Лизой два дня в постели. Читал вслух «Хоббита». Мама готовила им завтраки, обеды и ужины. Лиза назвала эти два дня «суррогатом семейного счастья».
Позвонил Костя. Лиза сказала, что приболела и отлеживается у мамы.
— Мам, ты же хотела быть в курсе моих дел? У меня к тебе просьба.