— Нет. Я хотел, чтобы ты тоже… В общем, я ни разу не видел, чтобы он при тебе на кого-нибудь наорал. Так что ты тоже посиди там, пока мы будем разговаривать.
— Все равно хочу переодеться.
— Хорошо. Уговорила. В пять.
Они встали по дороге к Лизе домой. Из-под капота повалил густой белый дым. Костя тоже был белый: он вылил на мотор канистру воды — тушил.
— … Чуть не сгорели… Ты чего сидела? Надо было выходить! Видишь — дым. Там уже пламя пробивалось.
Лиза даже не поняла, в чем дело, когда Костя дал по тормозам и выскочил из машины:
— Я не думала, что горит. И потом, ты же вышел посмотреть.
— Встали. Дачи теперь не видать.
— Это нам повезло. Хуже, если бы на трассе застряли.
— Точно. Я такси тебе поймаю, поедешь к дяде Славе. Он меня к себе в мастерскую отбуксирует.
— А позвонить?
— Я позвоню, ты там оставайся. Посидим вечером у него, шашлык сделаем.
— Ну, хорошо.
Дядя Слава был старинный приятель Дмитриева, друг семьи и механик от бога. К нему записывались в очередь чинить иномарки все: от депутатов до бандюганов. Поэтому в свои пятьдесят он имел просторный дом, автомастерскую, носил очки в золотой оправе и коллекционировал боевики.
Лиза валялась в зале у телевизора, когда дядя Слава притаранил Костика. Они уже довольно долго совещались в мастерской, когда подъехала еще одна машина. В дом вошел Гоша. Лиза видела, как он прошелся по коридору, заглядывая в комнаты, и надеялась, что до нее не доберется: боялась оставаться с ним один на один.
— Привет, — он сел рядом.
— Привет, — Лиза отодвинулась.
— Живые?
— Ты как здесь?
— Славка позвонил. Что случилось?
— Я не поняла. Костя вчера поменял какую-то деталь. А сегодня загорелось.
— Говорил ему: только у Славки вставай на ремонт. Слава богу, что все обошлось. Ты куда-то собралась?
— С чего ты взял?
— Ты обычно без косметики.
— Да, я забыла уже. В театр собиралась. Антреприза приехала. Хотела на Джигарханяна посмотреть.
Он взглянул на часы:
— Уже опоздала. Ладно, пойду в мастерскую.
Лизе от этого будничного разговора стало не по себе. Она еле дождалась, когда Костя освободится:
— Я хочу домой.
— Мы ж договорились шашлык делать. Батя приехал. Давай здесь заночуем. У дяди Славы семья на море уехала.
— Я устала весь день ходить в одной и той же одежде. Отвези меня домой.
— Машина встала надолго.
— На отцовской отвези.
— Я сам отвезу, — Гоша тоже вернулся в дом. — Переоденешься, а Костя пока мясо замаринует.
— Точно. Я пошел.
— Оставь здесь сумку, все равно возвращаться, — Гоша достал из кармана ключи.
— У меня там ключи и телефон, и карманов нет, — Лиза направилась к машине.
По дороге она не произнесла ни слова. Дмитриев тоже молчал, заговорил, только когда она открыла дверцу:
— Я надеюсь, ты не позвонишь мне через пять минут из дома и не скажешь, что передумала ехать?
— Именно это я и собиралась сделать.
— Ну так не делай.
— Почему?
— Потому что я тебя прошу.
Лиза помедлила с полминуты:
— Хорошо. Я вернусь.
Уже ночью вчетвером сидели за большим деревянным столом под навесом. Лиза — в пледе: ощутимо пахло приближающейся осенью и было холодно.
— По последнему анекдоту и — спать, — скомандовал дядя Слава на правах хозяина.
— У меня уже ничего не осталось, — Костя поднял руки, как будто сдается. — Я даже матерные все рассказал.
— А ты? — дядя Слава кивнул Гоше.
— Тоже — пас.
— А я вспомнила! Сегодня в Интернете нарыла.
— Внимание!
— Турист в Германии заходит в бар. Спрашивает: «У вас есть какой-нибудь фирменный напиток?». «Да, — отвечает бармен. — Червингзнеркильмаскешбрундгальдернг с лимоном». «Червингзнеркильмаскешбрундгальдернг с чем, с чем?».
Когда отсмеялись, дядя Слава спросил:
— Как ты это выговариваешь?
— Полдня перед зеркалом упражняюсь.
В доме дяди Славы жили два кота. Пока мужики жарили шашлык, Лиза наблюдала за их непростой кошачьей жизнью.
Старый черный дворовый кот с шахтерской кличкой Уголек, по всей видимости, про эту жизнь уже все понял. Когда пришли гости, занял стратегически важную точку под табуретом рядом с разделочным столом и не спускал глаз с мяса: вдруг выдастся удачная минутка.
Пятимесячный белый перс с неудобочитаемым именем, откликавшийся, впрочем, на Пушка, тусил под ногами и пытался подтянуться, уцепившись передними лапами за край того же стола. Результат в обоих случаях был нулевой, зато энергии затрачено уйма: когда шашлык был готов, Пушок явно выбился из сил и забрался к Лизе на колени. Уголек никак не давал себя погладить. Отходил с такой, примерно, мордой: «Ни к чему эти телячьи нежности, когда там мясо пропадает».