- Расстрелять!
Х Х Х
- Ты - трагик!
- Фу, я - комик!
Жанна сделала шаг назад и прикрыла лицо веером:
- Ты - трагик, который вбил себе в голову, что он - комик. Выглядит достаточно истерично.
- Ты боишься? - Я придвинулся к краю сцены и замер в ожидании её реплики.
- Твоя самая главная ошибка, - Жанна сделала шаг вперед, - что ты считаешь жизнь пьесой, а себя драматургом.
- Ты хочешь сказать, что я путаю жизнь с искусством, как школьник маму с учительницей? Ты хочешь сказать, что жизнь и искусство - разные вещи?
- А разве - нет? - Жанна замерла в реверансе.
- Тот, кто об этом думает (я достал из кармана и надел на руку куклу, изображающую Жанну), тот, кто об думает (сказал я кукле), не знает ни жизни, ни искусства. ШАХ! Да разве это не на острие моего меча?
- Только никаких харакири! - Жанна достала такую же куклу, изображающую меня, - это же фальшь, фальшь всё, что ты делаешь: герой принадлежит народу. Герой должен умереть, иначе он - мещанин.
- К счастью, я не герой. Я - гораздо больше. Я рабочий человек, профессионал. Моя профессия - не умирать, а вкалывать, дорогая.
Х Х Х
Маленький, щуплый, с большими подвижными глазами, под которыми - тёмные отпечатки бессонных ночей. Это мой оппонент. Мы сидим в огромном ресторане, который находится в гондоле дирижабля. По правую руку от меня - командующий генерал Эдуардо; по левую - тайный магистр-консультант Арес Кор.
- Вы должны легализовать все наркотики, - сказал мой оппонент, сверкнув революционным блеском в глазах.
- Вообще все? - спросил я, затянувшись сигаретой с анашой и передав её командующему.
- Да, это будет честно!
- Не все к этому готовы.
- На легализацию героина мы не пойдем, - заявил Арес.
- Вставайте под наши знамена, - и личность не будет разлагаться. У нас для всех есть работа.
- Никогда! Вы отберёте у нас свободу, за которую мы потеряли стольких наших товарищей, - он взял переданную командующим сигарету.
- Да у тебя уже приход! - рявкнул Арес, - не трогали мы никогда твоих товарищей. Вот диктатор не даст соврать.
- Да вам просто флагами охота потрясти, - заметил я. - Будете нарываться - нарвётесь, но пока - зачем же ссориться?
- Может, подпишем что-нибудь? Коммюнике, например, или пакт? - спросил оппонент.
- Ну, это ты загнул, - сказал Эдуардо. - Давай-ка ограничимся договором, тоже неплохая штука.
И все согласно кивнули.
СОН ДИКТАТОРА
Золотые правила наркомании:
Не употреблять больше одного раза в день.
Не смешивать алкоголь с наркотиком.
Культовое сосредоточение до приёма.
Простенькая гитара, играющая незамысловатую мелодию Саймона и Горфанкила (которых, к слову сказать, диктатор не любил). Знакомый в прошлом клоун играет песню, которая ему снится. Вот мимо пролетел Арес и скрылся в облаках. Земля сплошь состоит из глазури, марципана, заварного крема, шоколада и засахаренных фруктов. Вместо деревьев возвышаются гигантские торты. Пряничные человечки пашут на лошадях из сливового пудинга; озёра и реки полны разных сортов компота, который в заводях становится вязким и опасным для пешехода вареньем. Идиллию дополняют облака из сахарной пудры. Но вдруг из-за горизонта появляется перепачканная физиономия и гавкающий рот генерала Эдуардо. Он очень любит сладкое, поэтому жрёт всё подряд.
- Вот дерьмо! - кричит диктатор. - Стой, фашист! Каудилио грёбанный! И ты - тоже, Брут?!
- Я - не брутто, я - нетто, - бормочет генерал, раздуваясь, как Монгольфьер, и закрывая полнеба.
- Измена! - закричал диктатор.
- Не знаю, - прожевал Эдуардо, - меня вот что-то на пирожные потянуло...
Вошли часовые со странными жёлтыми повязками на рукавах: таких у них раньше не было. Эллен укрыла диктатора одеялом.
- Не надо кричать во сне, - сказала она ласково.
Вероятно, это был сигнал, так как часовые кинулись к диктатору и связали его.
- Вы арестованы, - сказала Эллен официальным ледяным тоном.
- Кто же мой преемник? - спросил диктатор спокойно.
В дверь вошел генерал Эдуардо с такой же жёлтой повязкой на рукаве.
- Я, - ответила Эллен.
И диктатор разразился приступом гомерического смеха...
Х Х Х