Никто не хотел начинать первым или хотя бы вместе с нами. Все ждали результатов: если у нас получится - к нам примкнут тысячи. Но тогда нам было на это плевать. В те незапамятные времена нас было много, и мы были одним целым, а это удесятеряло нашу силу. Наша громкая поступь неслась эхом через весь земной шар. И все на свете ниспровергатели тряслись в сумраке своих тёмных, затянутых паутиной залов. Мы надавливали слегка, и на нас брызгала гнилая жижа нарыва старых предрассудков, глашатаи которых, захлёбываясь, визжали о том, что мы - варвары-разрушители. Они в упор не хотели видеть, что на выжженной равнине мы заново отстраиваем города и сажаем сады. Мы шли не ради разрушения. Это читалось в глазах пахнущих кожей и дымом людей, стоящих в нашем строю, бликами от зарева далёких пожарищ и хмельного предвкушения созидательной битвы.
Уничтожение... Какое сладкое и упоительное слово. Но, к счастью, не единственное и не последнее. Никто тогда не знал о страшном вирусе немоты и одиночества. Никто не верил в предательство. Всех охватывала гордость, когда мы смотрели назад, и решимость при взгляде за горизонт. Честные и строгие лица наших товарищей, многих из которых уже нет с нами. Наш праздник бушевал в цветах и огне. Никогда мы не были так близки к дворцу Императора Пустоты...
25. 03. 1998 г.
"У обрыва" Анна (Мина) Елагина, рассказ
Её глаза закрыты, а струйка крови течет от виска ко рту. Я медленно опустился на колени. Милая, родная, любимая.
С тех пор я потерял счет времени, счет жизни. В таких моментах в кинофильмах главный герой безумно кричит, заполняя своей горечью весь воздух. Затем он бьет себя в грудь, разрывает одежду и бросает вызов высшим силам. Но в реальности все иначе. Я стоически и молча перенес прощание с ней. Я никогда не признаюсь в слезах.
Бокал красного вина и сигарета украшали стол. Юноша взял ее медленно затянулся. «Волшебные грезы, волшебные грезы», - пропел он. Втайне он надеялся, что когда-нибудь увидит их, разноцветные, веселые, что уйдет в мир своих фантазий и останется там, найдет тот покой, что не находил в вине и сигарете, они лишь ненадолго притупляли его боль, они и работа. Он был готов занять себя чем угодно лишь бы не оставаться наедине с самим собой, и не видеть снов.
Обычно я смутно припоминаю свои ночные видения. Как странно в этот раз, запомнил. Впрочем, это произошло из-за того, что я никогда и не забывал. Я видел ее. И она была со мной. Потом кто-то выдернул ее из моих объятий, и увел, я бежал вслед за ней, бежал во мглу. Казалось, вдалеке мелькал краешек ее белого платья, казалось, я слышал ее голос...
Сегодня было пробуждение, мучительное, разрывающее.
Это страшно просыпаться каждое утро одному, знать, что этот день ты проведешь один, знать, что ты никому не нужен.
- Доброе утро. - Чьи-то тонкие пальцы легли на мои плечи, я похолодел.
- Как спалось?
Много раз в жизни я боялся, я боялся темноты и верил в монстров под кроватью, я не мог смотреть фильмы ужасов, а теперь оказался в нем. Я зажмурился, секунда, секунда, еще секунда. Медленно я открыл глаза, обернулся - никого не было. Как ненормальный пробежался я по квартире. Никого не было. «Может пора завязывать с вином», - тихо сказал я сам себе.
Юноша вновь бежал в темноте, следуя за ускользающим призраком, то он оказывался на краю пропасти, а она, смеясь, звала его, и он прыгал, то она протягивала ему красные пилюли, и он глотал их и оказывался в освещаемом блеклыми фонарями туннеле, и она проскальзывала мимо. В бессилии он присел на землю, с отвращением посмотрел на грязь. "Такой грязи бояться не стоит". Затем он еще долго бегал по каким-то руинам в поисках обладателя голоса. А голос, издеваясь, шептал: «Хочешь выбор? хочешь?».
- Хочу, - я проснулся, пытаясь выкрикнуть желание.
В это воскресенье все было, как и всегда. Затяжка, крепкими сигаретами, вино, еще сигарета. И так по кругу. Утром крепкое кофе, подготовка к завтрашнему дню. Понедельник. Молоденькая сотрудница. Как в анекдотах, мини и строит глазки. Я начал задумываться над вопросом, как давно у меня не было женщины.
А Она? Я наверно, очень мало ценил ее.
Новый бокал, но уже без сигареты. Юноша лег на диван и закрыл глаза.
- Соня, - кто-то нежно гладил его лицо, знакомые до боли пальчики играли в волосах.
- Вернись ко мне, - тихо шептал он, - вернись, я отдам все, что хочешь, я сделаю, что угодно, только вернись, - шептал он как в бреду, - вернись, и я никогда не сделаю тебе больно. Я всю жизнь буду беречь тебя.