Не знаю, сколько времени я просидел рядом с женщиной — глядя на нее и сквозь нее, ощущая внутри себя холод и пустоту. Наверное, в эти минуты мы почти не отличались друг от друга: оба были пусты, холодны и неподвижны. Потом я аккуратно запахнул на ней платье и меховую накидку, поправив выбившийся воротничок — она ведь немка, подумалось с пугающим спокойствием, она очень расстроится, обнаружив непорядок у себя в одежде…
— Жанна замёйзла, — робко подала голос девочка.
Я закутал ее высочество в одеяло, подхватил на руки и вышел из коляски. Девочка доверчиво обвила руками мою шею и спросила:
— Мы идем к маме?
— Не знаю, милая, — честно ответил я.
Глава 8. Чужие
За три месяца до финала.
Егор очнулся от того, что нечто тяжелое с медвежьей непосредственностью навалилось с левой стороны. Егор с усилием повернул голову, и увидел шофера Толика. Тот был без сознания. Егор осторожно попробовал подтянуть к себе левую руку: не тут-то было. Он опустил взгляд. Наручники. Нас пристегнули друг к другу наручниками, вот ведь подлость…
Спереди, над спинками сидений, маячили два затылка: один коротко стриженый, пепельно-серый — на месте водителя, и второй, рядом — огненно-рыжий, похожий на растрепанное солнце в миниатюре.
— Эй, мужики, — позвал их Егор.
Рыжий затылок обернулся.
— Сыч, тут один очухался, — голос был совсем не злобный — скорее, веселый. — Ты откуда взялся, клоун?
— Да я случайно, — Егор шмыгнул носом. — Голосовал на обочине, они остановились. Я попросил подбросить до поселка… Мужики, не убивайте, а? Ей-богу, я не при делах.
Рыжий согласно кивнул.
— Кто бы сомневался. Слышь, Сыч, что с ними делать-то?
Седой «ежик» за рулем был монументально-неподвижен.
— Свернем в лес, отведешь подальше, вручишь лопату, пусть могилу себе роют. Потом кончишь обоих. Нам только за бабу заплачено.
Седой «ежик» — тот, кого подельник назвал Сычом, крутанул руль и выехал на просеку меж темных елей. Проехал чуть-чуть, прыгая на ухабах, и заглушил двигатель.
— Конечная, — объявил он. — Вылезайте шустренько.
Егор замешкался: надежно вырубившийся Толик висел мертвым грузом, сковывая движения. Сыч почти без напряжения взял обоих за шиворот и вытряхнул на землю, точно котят. Толик очнулся, недоуменно посмотрел вокруг и спросил:
— Че за ботва-то, мужики?
— Скоро узнаешь, — хохотнул рыжий парень, взглянул на остановившийся вплотную «Ситроен» и облизнул губы. — Сыч, а может, того… Мы с Кабаном пока пассажирку постережем, а ты этих бакланов кончишь?
— Заглохни, — равнодушно бросил Сыч и повернулся к напарнику. — Кабан, как там баба?
Третий ряженый «мент» — рыхлый, потный, с круглым животом-тыквочкой, выплывающим из-под ремня, с трудом выполз из-за руля «Ситроена».
— Порядок. Как стали в лес въезжать, попробовала дверцу открыть на ходу. Я ей в морду хлороформом… Отсыпается.
— Смотри у меня. Если тронешь ее хоть пальцем — лучше сам потом удавись.
Они брели сквозь чащобу, без тропы, путаясь в траве и задевая сухие коряги, по-бультерьерски хватающие за щиколотки.
— Может, отпустишь? — подал голос Егор, обернувшись через плечо. Конвоир держался грамотно, не далеко и не вплотную: в случае чего не промахнется, а самого не достать ни рукой, ни ногой, разве что в прыжке… Но бугай Толик гирей висит на плече, вот черт… — Зачем тебе статья за убийство? Тебя Сыч кровью вяжет, разве не видишь?
Рыжий усмехнулся.
— Кровью… Ты прям юморист. Я за свою жизнь жмуриков наклал — пальцев не хватит пересчитать.
— Ты еще молодой вроде, — удивился Егор. — Когда успел?
— А я первого мочканул еще в малолетках, — охотно пояснил конвоир. — Хотел в подворотне лопатник тиснуть, а фраеру, видать, жалко стало. Здоровье бы лучше пожалел.
Очередная коряга услужливо выросла на пути, словно живое существо. Егор споткнулся и упал, рефлекторно выставив вперед ладони. Шофер Толик, все еще пребывающий в счастливой прострации, не удержал равновесия и грузно навалился сверху, прикрыв своим телом руку Егора, скованную наручником. Ох, как удачно…
— Давай, давай, — угрюмо проговорил рыжий. — Пошел вперед!
— А вот фигу, — с отчаянием сказал Егор, моля всех богов, чтобы Толик провозился на земле подольше — хотя бы несколько секунд, немо шептал он, несколько вшивых секунд, это все, что я попрошу к своему дню ангела, который будет только через полгода. — Хочешь стрелять — стреляй здесь, хватит жилы тянуть.
Рыжий, ухмыльнувшись, положил палец на спусковой крючок.