Генерал безразлично уронил пистолет на пол и сказал:
— Уходите.
За дверью, в коридоре, послышались торопливые шаги и возбужденные голоса. Пожалуй, выбраться мне не успеть.
— Через окно, — пугающе спокойным голосом произнес Ординер. Подошел к двери повернул ключ в замке. — Правда, третий этаж… Но внизу, шагах в пяти от стены, есть клумба. Вы молоды и сильны, если повезет, допрыгнете.
Пять шагов. Плюс темнота, плюс серьезная рана на голове, от которой перед глазами нежная круговерть.
В дверь требовательно постучали.
— Ваше превосходительство, откройте! Ваше превосходительство!!!
Главное — посильнее оттолкнуться, успел подумать я, вставая на подоконник. Главное — посильнее…
Страшная трагедия буквально потрясла вчера весь Париж. В первом часу пополуночи 5 фрюктидора (22 августа) в доме бригадного генерала Огюста де Ординера, что расположен на улице Вивьен, раздался выстрел.
Встревоженные слуги тотчас выбежали из своих комнат и собрались у дверей кабинета своего господина, попытавшись войти, ибо оттуда, из кабинета, и был слышен этот леденящий душу звук. Взору вошедших предстала ужасающая картина: его превосходительство, постаревший в эти роковые секунды на добрых два десятка лет, одетый в домашний халат и шлепанцы, стоял над телом своей жены, маркизы Летиции де Ламираль, которая с простреленной грудью неподвижно лежала на полу. Его превосходительство находился в глубочайшем шоке от содеянного, и все попытки выведать у него подробности трагедии успеха не возымели. Единственными его словами были: „Я убил ее. Я убил ее сам…“ — их слышал личный камердинер генерала капитан Морис д’Экуа. Он же после короткого совещания с товарищами вызвал в дом полицию.
Что же подтолкнуло блистательного сына французского народа к хладнокровному убийству собственной жены? Официальное следствие склоняется к версии с сакраментальным названием „Ревность“. Но — так ли все просто?
Ваш покорный слуга, автор этих строк, воспользовался некоторыми старыми связями, чтобы войти в курс полицейского расследования. Однако, признаюсь, это скорее породило новые вопросы, чем дало на них ответы. К примеру, завсегдатаи салона мадам Жермены де Сталь, куда маркиза де Ламираль по обыкновению прибыла в пятницу к девяти часам вечера, рассказали, что уже в половине двенадцатого маркиза посмотрела на напольные часы в гостиной, извинилась перед хозяйкой и спешно покинула салон, хотя видимой причины для беспокойства не было. Что же встревожило мадам де Ламираль? Почему она, сев в карету, велела кучеру (согласно показаниям последнего) что есть мочи гнать домой? Что привело ее в столь взволнованное расположение духа? Может показаться, будто маркиза спешила на любовное свидание — но с кем оно должно было состояться? И, главное, где — в собственном доме? Вопросы, вопросы…
И уж вовсе таинственными выглядят следы на свежевскопанной клумбе под окнами кабинета. Полиция не позволила автору этих строк (как и другим репортерам) приблизиться к клумбе и рассмотреть ее, но знакомый дознаватель шепнул мне в приватной беседе, будто следы на ней явственно указывают на падение сверху некоего тяжелого предмета — вероятнее всего, человеческого тела. Не потому ли генерал Ординер спешно запер дверь в кабинет буквально перед носом своих преданных слуг, что на самом деле участников трагедии было не двое, а трое? И одному из них удалось беспрепятственно скрыться через окно? Однако почему его превосходительство умолчал об этом таинственном третьем (читай: укрыл! Мало того, возможно, взял на себя чужой страшный грех)? К сожалению, сам генерал Ординер вряд ли прольет свет на эту загадку: происшествие вызвало у него сильнейший нервный шок, в котором он пребывает по настоящий момент. Обследовавшие генерала врачи настаивают на скорейшем его переводе из тюремной камеры в специальную палату для душевнобольных.
В общем же, повторюсь, убийство на улице Вивьен еще долго будет будоражить умы своими неразрешенными пока загадками. Хватит ли полиции ее хваленой проницательности, чтобы найти разгадки? Следите за нашими публикациями!
(«Monitour», 4-я страница).