— Рудольф Исаакович!
Импресарио и не подумал останавливаться. Наоборот, он ускорил шаг и процедил через плечо:
— Оставьте меня в покое, молодой человек. Я не собираюсь покупать ваши идиотские кастрюли или что там у вас.
— А я ничего и не продаю.
Рудик наконец остановился и сфокусировал внимание на Егоре.
— Простите. Я принял вас за торгового агента. Фантасмагория какая-то. Из разговора с Колчиным я понял, что вина Марии Владимировны практически доказана… Вы не в курсе, что за доказательства он имел в виду?
— При обыске в особняке обнаружен пузырек с остатками яда. На пузырьке были отпечатки ее пальцев.
— Да, с этим трудно поспорить… Что ж, этого следовало ожидать. Во-первых, ее «пальцы» на пузырьке (вы сами говорили). Во-вторых, только она имела мотив и возможность. В-третьих, она последняя, кто видел Юлия живым — это тоже отрицать бессмысленно. Да и яд в вине — чисто женский способ убийства.
— Яд в вине, — буркнул Егор, — доказывает, что отравитель — не обязательно тот, кто последним видел жертву в живых. Вы ведь тоже приезжали к хозяину в день его смерти.
Импресарио отчетливо скрипнул зубами.
— Да, я приезжал днем. Но это еще ничего не доказывает.
— Не доказывает, но дает пищу для размышлений. Вы ведь с ним поссорились, — утвердительно произнес Егор. — Вы вылетели из дома красный, как рак, сели в свою колымагу и сказали: «Чтоб ты сдох». Или «Скоро сдохнешь» — смысл очевиден.
Импресарио посмотрел так, что Егор понял: если бы взгляд мог убивать, то его, Егора, внутренности разбросало бы сейчас в радиусе полусотни километров.
— Что вы от меня хотите?
— Чтобы вы рассказали, из-за чего у вас вышла ссора.
Рудик поморщился.
— Самое смешное — из-за Марии. Я сказал Юлию, что девочку можно неплохо «раскрутить». Устроить девочке турне по Европе… Он и слушать не захотел. Он вообще по натуре страшный собственник. То есть был собственником. Я попросил у Юлика деньги — смешную сумму, всего сто тысяч… Этот говнюк чуть с кулаками на меня не набросился. Заорал, оскорбил… Ну, я ответил, что он как собака на сене: выгнал девочку из дома — так не мешай ей устраивать свою судьбу. А он мне в лицо…
— Понятно. Дальше.
— Дальше я вышел из дома, сел в машину и уехал. Так что у меня стопроцентное алиби: не мог же я прийти к Юлию с просьбой о деньгах и отравленной бутылкой. Между прочим, увидите своего приятеля — поинтересуйтесь, что это он поднял с ковра в спальне. Когда мы вошли и увидели тело на кровати, ваш друг нагнулся и…
— При чем здесь Ромка? — удивился Егор. — Он к этой истории вообще никаким боком.
— Ну, уж это вам решать. Вы у нас гениальный сыщик.
— Хорошо, — Егор помолчал. — Последний вопрос. Не знаете ли вы, что такое Долина гераней?
— Долина гераней? — Рудик Изельман покачал головой. — Понятия не имею. Похоже на название магазина.
И ушел, с облегчением вздохнув напоследок. Егор похлопал себя по карманам (черт, сигареты кончились), и пробормотал вслух, обращаясь к ближайшей скамейке:
— Он не убивал. Он уверен, что яд был в бутылке, а тот был только в бокале…
Особняк выглядел пустым и печальным, словно брошенный командой крейсер. Егор подошел к воротам и постучал кулаком, проигнорировав электрический звонок. Открыли сразу, будто ждали. Егор шагнул внутрь, и вдруг кто-то рявкнул прямо в барабанную перепонку:
— Ваши документы!
Егор обернулся. Молодой парень — лет девятнадцати, не больше, в мешковатой милицейской форме сурово смотрел из-под козырька фуражки, бдительно положив руку на кобуру.
— Здравия желаю, товарищ сержант, — сказал Егор. — Спасибо, что сразу не пальнули. Паспорт во внутреннем кармане. Можно достать?
— Только без резких движений, — важно сказал милиционер.
Егор усмехнулся, двумя пальцами вытащил паспорт и подал стражу. Тот внимательно, от корки до корки, прочитал его, шевеля губами, и строго спросил:
— Ну, и что вам тут нужно?
— Забрать вещи, — пояснил Егор. — Этюдник, краски, ну, и еще кое-что.
— Так дверь-то опечатана.