— Но вас же никто не позвал, Матильда! Тот, кем вы очарованы, к вам безразличен. Ваше спасение в том, что вы это поняли. Вопреки тому, что вам кажется, никто, кроме него, не может заставить вас пасть, но и он, разумеется, этим не воспользуется. Бог, который знает вашу слабость, не превысит допустимых границ, подвергая вас испытанию. Он захотел поставить вас перед лицом опасности, чтобы вы смогли ее оценить, а не для того, чтобы предложить вам выбор.
— Стало быть, мой путь до самого конца — это путь целомудрия!
— Разумеется. Все в руке Божией, однако нам дано некое таинственное чувство, позволяющее догадаться, что ждет каждого из нас. Как хорошее, так и плохое. Грех переступить некоторый порог, за которым мы вторгаемся в область, нам не предназначенную и в которой мы гибнем.
— Я не создана, дядя, для того, чтобы оставаться глухой к зову плоти!
— Что вы об этом знаете? Разве это пламенное желание жить жизнью чувств не может превратиться в стремление к Единственной Любви? Не потому ли Бог требует от вас всегда оставаться с Этьеном, что ему угодно использовать вас в других целях, не в плотских? Он есть сама чистота. Если Он выбрал для вас это возвращение к невинности, то сделал это и для приближения вас к Себе, и потому, что животную часть нашего существа нужно дисциплинировать, подчинять, превозмогать.
— Увы, это я хорошо знаю!
— Существуют более высокие радости, чем те, на которые вы надеетесь. Стоит ли об этом жалеть? Что именно к ним вас направляет?
— Я все еще захвачена своей плотью, животной плотью, и недостойна тех планов, которые Бог может иметь в отношении меня.
— Если Он выбрал вас для этого свершения, значит, вы можете достигнуть этой цели.
Священник слегка наклонился к племяннице.
— Любовь, которую наш Господь Иисус Христос проповедовал во время своей земной жизни, — это вовсе не совокупление, хотя бы и украшенное тысячами цветов, как об этом теперь пишут в наших рыцарских романах и в правилах хорошего тона. Речь идет об абсолютной любви, о союзе души и духа, о всеобщей нежности, приближающей нас к нежности Отца, которая растворяет нас в единственном обожании, состоящем из всех привязанностей, очищенных в огне Единственной Любви. Нужно превозмочь плоть, чтобы прийти к более высокой жизни. Вспомните, Матильда, о поиске кубка Грааля из романа о рыцарях Круглого Стола. Что это, как не поиск божественного абсолюта через абсолютную чистоту! Все герои этого романа, поддаваясь зову плоти, спотыкаются на предначертанном для них пути. Все. За исключением одного. Один Галаад достигает цели. Галаад, божественный победитель, рыцарь без страха и упрека. Не правда ли, чудесный символ? Разве не должны и вы вдохновиться идеей предназначенного для вас пути? Пути Галаада. Вспомните, в конце романа он говорит: «Взамен жизни тела и преходящей радости обретешь жизнь души и вечную радость». Можно ли представить себе более прекрасную мысль?
Перед этим человеком, который одновременно и горел, и светил, как светильник, возжигаемый, как говорит Библия, не для того, чтобы скрывать от людей правду, Матильда почувствовала стыд.
— Во мне все перемешалось, — сказала она. — Я, подобно святому Павлу, творю не добро, которого хочу, а зло, которого не хочу.
— Как и все мы, дочь моя, как и все мы. Раздираемые противоречивыми чувствами, разделенные, разъединенные, колеблющиеся, такие же неумелые перед требовательной любовью к Богу, как и безоружные перед лицом Царя мира! Разве Господь не сказал: «Я есть символ противоречия»? Чтобы идти за ним, нужно отказаться от всего самого очевидного в нас: от наших инстинктов. Это никому не дается просто. Вы знаете, сколько людей, в том числе искренних христиан, даже не помышляют об этом, а другие уклоняются от этого. Если вы чувствуете, что такова для вас воля Божия, вы должны найти в себе необходимые силы. Тогда никакой прохожий, как бы соблазнителен он ни был, не возьмет верх над вами.
Он умолк. Его строгие черты смягчил отсвет великой нежности.
— Вы не одиноки, Матильда, — продолжал он, — в этой борьбе. Рядом с вами любящий и надежный спутник, семья, стержнем которой вы являетесь, ваши друзья. Каждый из них может по-своему вам помочь. А разве ваша огромная любовь к детям не окажет вам в этом большую помощь?
— Иногда она меня совершенно поглощает.
— Значит, вы понимаете, что это возможно.
Он провел по ее лицу рукой, вены на которой выступали как синеватые шнуры.
— Постройте вокруг своей слабости башню, у каждого кирпича которой будет свое имя: Этьен, Арно, Бертран, Флори, Кларанс, Жанна, Мари, Шарлотта, Иоланда, Перрина, Тиберж и многие другие, да не забудьте и Пьера Клютэна.