В этот вечер, поскольку снова пошел дождь, в сад не выходили и все остались в зале.
Уже приступили к десерту — стол ломился от фруктов, консервированных прошлогодних яблок, вяленных на солнце груш, орехов, инжира и фиников, — как вдруг Арно затронул тему, которая, видимо, его беспокоила. По своему обыкновению, он предоставлял другим вспоминать о том, как прошел день, говорить о своих делах и планах и только потом заговорил о своих заботах. Он ненавидел позерство и всегда говорил о самом неожиданном или о самом тревожном со спокойным видом, как если бы не придавал сказанному значения.
— Уж и не знаю, что случилось с Артюсом, — проговорил он, с хрустом раздавив в руке орехи. — Вот уже с неделю, как он исчез,
— Как это — исчез?
— Не приходит на лекции метра Альбера?
— Не только на лекции, но и в университет вообще и, кажется, уже не ночует в замке Вовэр.
— Ваш друг, Гунвальд Олофссон, должен знать, где он находится.
— Он не знает. Он говорил утром со мной, сам удивляясь отсутствию Артюса.
— Не исчезают же люди, не оставив следа! В особенности перед окончанием курса.
— Может быть, он болен?
— Об этом мы бы знали. Подобные новости быстро распространяются по улочкам горы Сент-Женевьев.
— И он никому ничего не сказал?
— Никому, насколько я знаю.
Рука Этьена приподнялась в успокоительном жесте.
— Я назвал бы это исчезновение хорошей новостью! — проговорил он, выпрямляясь; чаще всего он сутулился, словно под тяжестью дней. — Меня это совершенно не беспокоит. Мне неприятно говорить вам это, сын, но на свете нет человека, который не нравился бы мне больше, чем Артюс. Безобразная выходка по отношению к вашим младшим сестрам, сначала к одной, потом к другой, разумеется, не сделала его в моих глазах более симпатичным! Его исчезновение скорее успокаивает меня, нежели огорчает.
— Я знаю, отец, что вы о нем думаете, но, если я вас правильно понимаю, вы не довольны тем, что я не разделяю вашего мнения.
Студент медленно выпил стакан вина, размышляя:
— Что меня удивляет, так это не то, что он сбежал. Бродячие монахи его типа — перелетные птицы, подчиняющиеся одной лишь собственной фантазии, удаляющиеся на какое-то время, чтобы потом внезапно вернуться. Нет, дело не в том, что он исчез, а в том, что он выбрал для этого момент, когда мы с ним должны во многом разобраться.
— Я не уверен, сынок, — проговорил метр Брюнель, — чтобы он когда-нибудь мог принести извинения за свои действия, даже если бы сей же час появился здесь снова. Я не вижу другой причины, кроме пьянства и похотливости, толкнувших его на эту выходку.
— Как раз для того, чтобы в этом разобраться, я и хочу с ним поговорить, отец.
Трапеза завершилась. Прочли благодарственную молитву.
Этьен вышел на порог двери посмотреть на дождь, умывавший его сад.
— Хорошая погода и для травы, и для овощей, — заметил он. — Дождливая весна — благословенная пора для садовода!
— Партию в трик-трак, мой друг? — спросила Матильда.
— Если хочешь, душа моя, сыграем, но не очень длинную. Завтра мне рано вставать, ведь мы с Бертраном едем в Провин. Нам обоим надо хорошо выспаться перед дорогой.
— Будем надеяться, что за время вашего отсутствия дома все будет хорошо.
— Вас что-то беспокоит, дорогая?
— Да нет же.
— С вами остается Арно.
— К счастью! — отозвалась Матильда, нежно улыбаясь старшему сыну. — К счастью, он не уезжает! Иначе дом остался бы без мужчины.
— Остаются слуги.
— Разумеется. Но им нужен хозяин.
— Что может случиться?
— Не знаю… — Матильда пожала плечами. — Это, наверное, просто от грозовой погоды, — продолжала она со вздохом. — Видите ли, мой друг, я не такая, как ваш садовник: хотя мне и не безразлично, как все растет у нас в саду, дождь всегда навевает мне какую-то тоску. Вот и сегодня ненастье вызывает во мне мрачные мысли. Но это пустяки, они рассеются, как только вновь появится солнце.
Стараясь не подавать мужу вида, что существуют новые причины волнений накануне его отъезда, Матильда, теперь уже выработавшая привычку к притворству, сделала над собой усилие, чтобы улыбнуться, казаться веселой в конце вечера. Но та легкость, которую она почувствовала после разговора с каноником, испарилась. Ей оставалось лишь вспоминать о ней да жалела, чтобы она к ней вернулась.
V
Шагая по мощеному двору перед своим домом на улице Ла-Гарп, Йехель бен Жозеф провожал Гийома, зашедшего проститься. Мужчины шагали неторопливо.