Глава 13
Элеонора вернулась в общую группу Беленчуков почти следом за Анной: удрученная, раскисшая и отрешенная. Она даже не старалась поддержать оживление и веселие, которое создавала детвора и взрослые. Наоборот, всем своим видом она показывала, что в её жизни случилась трагедия, большое несчастье. Все расспросы и предложения о помощи со стороны дяди, Тамары и Сергея, Элеонора категорично отвергала. Но даже находиться рядом с ней было неприятно: от неё исходила такая нездоровая энергетика, что пропадало настроение. Взрослые оставили её в покое, потому что знали о перепадах в её настроении не понаслышке.
Но расстроенной выглядела не только Элеонора, но и Анна. Хотя в отличие от сестры Анна улыбалась, старалась поддержать веселие и беспечность, Сергей Аникиевич Беленчук сразу определил, что с дочерью что-то произошло, что-то её взволновало и причинило огорчение.
И действительно, за Аниной маской оживленности и смешливости скрывался непрерывный поток мыслей, который осаждал её и заставлял задуматься о своей жизни. Жизнь – это сравнения. Именно в сравнении познается глубина и масштаб собственного счастья или злополучия.
Мало сказать, что Анну расстроило поведение Элеоноры. Заискивание двоюродной сестры перед человеком, который из себя не только ничего не представлял, но и проявлял по отношению к ней хамство, наглость и неучтивость, взбесило её до дрожи в руках. Анна давно не испытывала настолько сильного приступа ярости. Ей даже пришлось остановиться, отдышаться, привести себя в чувство, перед тем как появиться на глаза отца и сына. Она даже перестала ощущать жару и, не замечая, стояла под палящими лучами солнца, словно под душем холодной воды. Проходящие мимо мужчины засматривались на неё: настолько эта маленькая, изящная, с отточенной идеальной фигурой женщина смотрелась броско и вызывающе. Но Анна всего этого не замечала. Всеми силами остужая в себе испепеляющее негодование, Анна пыталась решить мучавший её вопрос: имела ли она право жаловаться на свою жизнь в сравнении с неустроенной личной жизнью Элеоноры? Поиски ответа на этот вопрос отвлекли от преследующего негативного образа Арсена и помогли успокоиться. Однако сам поиск настолько увлек и захватил, что присутствуя телом возле отца и ребенка, мыслями Анна витала далеко. Она старалась проанализировать свою жизнь в последние месяцы жизни без самообмана, правдиво, как на исповеди.
В первую очередь, она призналась себе, что действительно, последние несколько месяцев ей приходилось жить с человеком, которого она уличила в измене. (Анна впервые ощутила, что это признание не вызывает в ней смятения и обеспокоенности. А ведь совсем недавно одна только мысль об измене мужа доводила её до исступления и сильных головных болей). Но насколько измена Евгения трагична в сравнении с поведением Арсена? Арсен – это среднестатистический мужчина, который привык жить за счет женщины. Но разве можно сравнить Арсена с её мужем, который ради неё и искупления своей вины готов на все, вплоть до самопожертвования? Не слишком ли она завысила свои требования к мужчине? Ведь сейчас другие времена: арсенов, жигало, женских угодников.
Анна уже несколько месяцев сторонилась мужа, отказывая ему во внимании, близости, общении. Она взяла паузу, чтобы определиться в своих дальнейших действиях. Анна не хотела принимать поспешных решений, потому что кроме одиннадцати лет совместной жизни их связывал ребенок, который безмерно любил обоих родителей. А Анна как медик и как человек, который вырос в полной семье, знала насколько сыну нужно внимание отца. Она настроилась перечеркнуть прошлое и начать самостоятельную жизнь, но как перенесет развод Андрюша?
В последние дни Анну беспокоил вопрос о том, сможет ли она встретить мужчину лучше, чем её неверный супруг? Как и многих женщин, её пугала неопределенность будущего. За одиннадцать лет совместной жизни сложилась привычка присутствия мужчины рядом, возможность переложить часть ответственности на человека, которому доверяешь. Но разве сейчас она может доверять своему мужу? Где гарантия, что уже начавший блудить муж, сам через время не поставит её перед фактом развода? Какое унижение придется испытать: простить, чтобы потом тебя отвергли!
На глаза Анны попался Сергей, и мысли вдруг приняли другой оборот. А почему бы и не попробовать? Во всяком случае внешне, поведением, достатком, Сергей как минимум не хуже Жени, возможно, даже лучше. Лучше тем, что он хочет её: до вожделения и умопомрачения. Для Жени Анна и её тело превратилось в привычку, утратило свежесть и ценность. Для Сергея – это предел мечтания. Почему бы этим не воспользоваться? Почему мужчинам позволено удовлетворять свое любопытство, а женщинам нет?
Но тут же Анну охватило отвращение к самой себе. А вдруг в постели Сергей окажется хуже Жени? А вдруг он храпит или стягивает одеяло? Анна смирилась с Жениными привычками и приучила его к своим. Женя по квартире и в постели делал все, что ей нравится. Сколько времени уйдет на то, чтобы перестроить под себя Сергея? И поддастся ли он перестройке?
Но больше всего Анну пугало то, что в новой действительности, которую она для себя выбирала, окажется мужчина, который хоть отдаленно напоминал Арсена. В образе Арсена для неё вдруг собралось все то, что её отвращало от мужчин, что претило её вкусу и оскорбляло. Она теперь понимала, что даже отельная черта, не понравившаяся ей, может расшевелить запрятанный клубок негативных ассоциаций. Теперь будь то Сергей, Женя или кто-либо другой, по неосторожности проявив черту, противоречащую её представлениям о мужчине, может тут же превратиться в негативный образ Арсена. А это конец отношениям, разрыв. И сколько раз так может продолжаться?
Анну пугало открытие в себе этой крайности. Она чувствовала, что утратила взвешенность и великодушие в отношении мужчин. Вместо терпимости и непритязательности к их слабостям, она превратилась в строгого судью, спрашивающего за малейшее отклонение от её принципов.
- Зачем ты так поступила? – Анин ход мыслей прервал злой шепот Элеоноры. Только тут Анна обнаружила, что они остались с сестрою вдвоем. Все остальные зашли в дом птиц. И Анну вдруг прорвало. Она с такою же злостью, не подбирая выражений, вполголоса принялась отчитывать кузину:
- Элеонора, ты меня в свои личные дела больше не посвящай! Тебе нравится, когда тебе плюют в душу? Тебе приятны оскорбления и унижения? Хорошо, это твое дело. Но не вмешивай меня! Ты посмотри на себя! Ты любишь повторять, что ты из рода Беленчуков, что ты как и я не собираешься менять фамилию при браке. Умоляю тебя – поменяй! В тебе нет ничего Беленчуковского! Я наконец-то поняла твоего отца. Он тысячу раз прав, когда заявлял о твоих женихах: Что не говно, то ко мне в дверь! Я подпишусь под каждым его словом! Ты посмотри на себя; умна, красива, статна! А посмотри на своего Арсена: наглец, попрошайка, урод! Ты как женщина, мать, думала, какие от него будут дети? Каких Беленчуков ты родишь? Таких же хитрожопых доходяг? У тебя не только не осталось уважения к себе, ты нас, ты весь женский род позоришь! С твоим Арсеном самая пропащая алкашка за стол не сядет, а ты не только его кормишь и ублажаешь внутреннее ничтожество, но и стелешься перед ним, что дешевая шалава! Никогда не думала, что моя двоюродная сестра до такого опустится! – Анна с трудом перевела дыхание и только тут заметила, что по лицу Эли ручьем бегут слёзы. Не вытирая их, Элеонора, что побитая собачонка, молила только об одном: о прощении, жалости и понимании. И гнев, который еще секунду назад душил Анну, сменился на такую щемящую тоску и жалость, что чуть не разорвало сердце. Сострадание и участие комом подступили к горлу и уже не сдерживаясь сестры бросились в объятия друг друга: Эля громко по-бабьи рыдая, а Анна, успокаивая её, сквозь слезы повторяла одно и то же:
- Дурочка, все наладится, все будет хорошо.