— Да, согласен.
— Надо написать рапорт о происшедшем; впрочем — это позже. — Селим вздохнул со стоном, — я возвращаюсь в рубку. Карн, держите меня в курсе.
— Он сильно ранен, — произнес Эрл, когда капитан вышел. — У него, похоже, сломаны ребра и небольшое сотрясение мозга. У вас есть врач в команде?
Карн молча посмотрел на мертвое тело у стены:
— Теперь — нет. Ваши предложения?
— Мне кажется, что Мари Аналой вполне компетентна в этих вопросах; попросите ее осмотреть капитана и помочь, если требуется. Братья Кволиш по образованию — инженеры, и смогут помочь вам в ремонте машины. Горлик и Харг будут помогать мне сейчас осматривать и расчищать трюм. Идет?
— Идет, — произнес Карн устало улыбнувшись. — Знаете, Эрл, вы становитесь чертовски хорошим офицером!
Мари Аналой сказала резко:
— Вы — глупец, Дюмарест. Мне все рассказали Карн и Харг. Какого черта вы просто не убежали, когда у вас была такая возможность? Сражаться с простым ножом против этой твари! Она могла выдрать вам глаза, обезобразить лицо. Мне не нравится, когда такие мужчины, как вы, получают страшные раны.
Она сидела на краешке его кровати, в его каюте; сумка с медикаментами находилась рядом на тумбочке. На ней был надет шелковый халат поверх ночной сорочки. Ее волосы находились в полном беспорядке, как и косметика на лице, что сильно подчеркивало ее возраст; женщина с прямым и тяжелым характером, практичная, не раз битая жизнью. Но она согласилась помочь сразу же, и это было главное.
— Вам не следовало прислушиваться к искаженным сведениям, — ответил Эрл, — у меня не было иного выхода. Если бы я побежал, зверь просто прикончил бы меня.
— Это вы теперь так утверждаете. Снимите-ка лучше свой костюм и дайте мне возможность осмотреть вас.
— Что Селим?
— С ним уже все в порядке. Парочка переломанных ребер и легкое сотрясение мозга. Я ввела ему транквилизаторы, подлатала немного — скоро все будет нормально.
Она смотрела, как он раздевался; под серой туникой находилась защитная сетка, которая частично спасла его от острых щупальцев и когтей. Но схватка не прошла бесследно: на светлой коже торса ясно были видны царапины, несколько рваных ран и ушибов; левое предплечье разодрано до кости.
Она заметила, что все его тело покрыто старыми шрамами и рубцами — отметинами прежних жестоких схваток.
— Ложитесь, — твердо произнесла она, — на живот. — Затем стала протирать раны дезинфицирующей жидкостью. Эрл почувствовал пощипывание и покалывание.
— Вы много сражались, — произнесла она, дотрагиваясь до шрамов на спине, — чуть ниже, и мы бы уже не имели возможности наслаждаться вашим обществом, — она коснулась кончиками пальцев шрама под левой лопаткой от удара десятидюймового ножа.
Эрл молчал, пока тампон скользил по спине и ногам.
— Переворачивайтесь. Или вам неловко? — свет от лампы за ее спиной серебрил ее густые волосы, оставляя лицо в тени. На мгновение Эрл представил, какой она была много лет назад: стройной, порывистой, гибкой. Увидел улыбку мягких и полных губ. Но глаза оставались странно твердыми…
— Нет, — она сама ответила на свой вопрос, — вы не чувствуете стыда. В этом мы с вами схожи. Вы всегда делаете то, что зависит от вас, и стараетесь сделать это как можно лучше. Женщина не может сражаться на ринге, но в ее жизни и без того достаточно схваток разного рода. Все требует характера и мужества, — ватный тампон скользил по его шее, плечам, груди. Мари снова заговорила. — Ринг достаточно жестокое место. Мне довелось наблюдать тысячи боев, но я никогда не могла понять смысла, необходимости происходящего. Да, ради денег, это я еще могу допустить, но ради чего еще? Неужели вы считаете борьбу своего рода самоутверждением, удовольствием? Или вам нравится убивать людей? Некоторые говорят, что это так: убийство приносит им удовольствие. Но вы не относитесь к подобной категории людей.
Рука осторожно и сильно протирала кожу его живота, бедер, ног… Эрл расслабился, вспоминая. Рев толпы зрителей, жаждущей крови и развлечений, крики и стоны, торжество и страх. И сознание того, что если ты не победишь, то умрешь, или будешь калекой до конца жизни. И ежеминутное понимание того, что удача сопутствует тебе не вечно, что малейшая оплошность — ямка в грунте под ногой, поломка оружия, солнечный свет, попавший в глаза — все может привести к трагедии, несмотря на мастерство и умение.
— Эрл?
Он очнулся от мыслей, понимая, что она ждет ответа.
— Эрл, вы сражались на ринге потому, что вам нравится?
— Я дерусь только тогда, когда это необходимо, — он был резок, не желая обсуждать с ней эту тему, — вы уже закончили?
Она не торопилась, наслаждаясь видом его красивого, сильного мужского тела. Любая женщина была бы счастлива, когда с ней рядом такой человек, и непонятно, почему он до сих пор в одиночестве. И это, она была убеждена, не случайно. Она слишком стара и мудра, чтобы не понимать этого. Вот если бы она была сейчас лет на тридцать, или даже двадцать моложе… но это нереально. Она улыбнулась про себя, вспоминая пожар в крови молодого тела, испытываемую страсть желаний, нежности, любви. А сейчас ей достаточно лишь того, чтобы рядом с ней жил человек, которого она уважает. Но такого она до сих пор не встретила; или встретила слишком поздно.
— Мари?
Она поняла, что пауза длилась слишком долго, она, должно быть, немного выдала свои чувства, чего раньше с нею не случалось. Даже когда она была молоденькой девушкой и влюбилась в первый раз. Она выбросила тампон в таз.
— Опасных ранений нет, очень скоро вы будете в порядке. Вы уже закончили осмотр и уборку нижнего трюма?
Эрл подумал, что Харг наверняка уже успел рассказать ей об их находке: пятнадцать отложенных яиц этой твари, каждое величиной с двойной кулак, каждое — с пульсирующей в нем жизнью. Они уничтожили все пятнадцать. Эрл сказал резко:
— Селим был глупцом, когда соглашался взять на борт эту тварь. По крайней мере, надо было крепче запирать ее, или дать наркотик.
Она кивнула и спросила тихо:
— А как обстоят наши дела вообще, Эрл? Мне бы хотелось услышать правду.
— Трюм поврежден, но его можно отремонтировать. Я послал Горлика и Чома заниматься контейнерами и ремонтом там швов, Харг проверяет узлы охладительных камер. Карн уверяет, что сможет починить генератор. Это только вопрос времени.
— А сейчас мы дрейфуем, уйдя с курса, — произнесла она тихо, — а зачем нужен ремонт трюмных контейнеров, Эрл?
— У нас много времени, а это — все-таки определенное занятие.
— Чтобы меньше размышлять? — она была очень прямолинейной и настойчивой. Поле Эрхафта уже не защищало их корабль, не помогало его движению, и они были игрушкой непредсказуемых космических стихий. Любой обломок, метеорит, встреченный кораблем сейчас, мог послужить причиной их гибели.
— Предположим, что нам не удастся отремонтировать машину, — сказала она задумчиво, — и что тогда? Неужели мы будем дрейфовать до самой смерти, или… — она замолчала, побледнев. Шанс встретить другой корабль или планету в этой части Галактики был слишком мал. — А контейнеры, Эрл? Вы полагаете, что нам придется воспользоваться Низким перелетом?
Он улыбнулся и отрицательно качнул головой:
— У вас слишком богатое воображение, Мари. Хотя, неужели вы считаете, что это так трудно?
— Мне приходилось летать таким образом. Дважды. И мне этого вполне достаточно. Кроме того, в этот раз у нас не будет никакой надежды на удачное окончание путешествия. К черту, Эрл! Ведь я просила вас не лгать мне!
— Я не лгал вам. — Он встал с кровати и крепко сжал ее руки своими, приблизив лицо. — Так слушайте же снова. Мы надеемся починить генератор. Я уверен, что нам удастся это, но только глупец никогда не думает о возможных случайностях и неудачах. Ремонт может потребовать больше времени, чем мы рассчитываем. Или даже может закончиться неудачей. Но у нас по-прежнему остается шанс на спасение. В контейнерах мы сможем переждать дрейф, пока наш корабль не окажется вблизи обитаемой планеты, и мы будем спасены. Вот почему мы чиним оборудование трюма. Теперь вам известно все, но если вдруг вы откроете свой разговорчивый рот, чтобы сказать об этом кому-то еще, то я постараюсь закрыть этот рот совсем. Вам все ясно?