«Потому что мне кажется, что ты не хочешь позволить мне тратить слишком много денег, — оправдывался Майкл. — Ты не хочешь, чтобы у меня было это ранчо».
«Бранка сказал ему, что это правда, он считал, что ему не стоит совершать такую покупку. Однако собирался исполнить его желание и надеялся, что такой трюк больше никогда не повторится. Он не скрывал, что очень обижен. Майкл понял, что поступил неправильно. Встретившись позже с ним, спросил: «Если бы ты хотел машину, то какую?» Джон ответил, что это был бы либо «Мерседес», либо «Роллс-Ройс». «Вскоре после этого разговора, — заключил служащий, — Бранка завершил сделку по покупке ранчо, а Майкл купил ему «Роллс-Ройс».
В последнюю минуту Уильям Боун начал сомневаться, нужно ли продавать дом. Он не хотел его лишаться окончательно.
Бранка включил в договор пункт, по которому Боун мог проводить на ранчо одну неделю в году в течение последующих трех лет, в зависимости от расписания Майкла. Хозяин был удовлетворен, сделка состоялась.
Первое, что сделал Майкл, — поменял название ранчо на Nevcrland Valley — «Долину страны «Никогда». Если он должен был работать в Лос-Анджелесе, останавливался в доме, который снимал в Вествуде.
Чтобы не было конфликтов с родителями, Майкл ничего не сказал им о том, что переезжает из поместья Энсино. Кэтрин и Джозеф услышали о его новом доме из телепрограммы. Марлон позвонил брату, чтобы уточнить, правда ли он купил ранчо почти в три тысячи акров за 28 миллионов. Майкл ответил, что нет. Где он услышал такую нелепицу? На следующий день он уединился в своем новом имении. И послал нескольких служащих забрать вещи из Энсино. «Я ждал, что сын придет и сам все расскажет, — сказал Джозеф. — Но он так этого и не сделал».
Майкл отпраздновал новоселье с родными, но не пригласил Кэтрин и Джозефа. Возможно, он и хотел пригласить свою мать, но не знал, как при этом избежать появления отца в качестве гостя. «Это, — признался он позже, — обидело нас обоих».
Имя Майкла не стояло под договором о покупке дома. Его подписали его адвокат Джон Бранка и бухгалтер Маршалл Гелфанд. Джексон сказал им, что не хочет, чтобы кто-нибудь мог просмотреть доступные всем записи о землевладельцах и узнать таким образом, где он живет. Гелфанд предложил образовать трест, где он и Бранка были бы попечителями. Майкл владел бы трестом и мог в любой момент уволить их. Они не могли ничего сделать с поместьем без его разрешения.
Майклу все это показалось хорошей идеей, но ненадолго. Он был слишком подозрителен, чтобы допустить такую ситуацию. Билл Брэй, видимо, поговорил с Майклом, и на следующий день тот пожелал узнать, почему он не владеет собственным домом.
— Но он твой, — попытался объяснить Маршалл Гелфанд. — Образован фонд. Это то, чего ты хотел.
— Ну, мне это не нравится. Мне кажется, это глупо выглядит.
— Хорошо, мы закроем фонд. Его больше нет.
11 апреля 1988 года Майкл заставил Бранка и Гелфанда подписать дарственную, по которой его собственность возвращалась к нему.
Майкл разместил своих животных в удобных помещениях. Однако после переезда в загоне жирафов случился пожар. Хотя все трое были спасены, он запаниковал. «Потому что любит своих животных больше, чем многих людей, — говорит Джером Говард, — и не хочет, чтобы их пугал огонь. На самом деле Майкл боится пожара с того случая с Pepsi. Он построил собственную пожарную станцию в поместье. Думаю, это ему обошлось примерно в триста тысяч долларов».
Говорят, одной из причин, почему Майкл покинул дом родителей, было обвинение его в гомосексуализме, которое однажды предъявил ему отец.
Майкл любил семейные сборища, они давали ему возможность узнавать новости об обожаемых им племянниках и племянницах. По слухам, он появился на одном из семейных вечеров с незнакомым молодым человеком. Это было странно, потому что на встречи приглашались только самые близкие, друзья и родные. Неписаным правилом было незнакомых не приглашать.
Джозеф подозрительно оглядел гостя. Заметил, что, когда кто-нибудь задавал ему вопрос, казалось, ответ был отрепетирован заранее, будто Майкл учил его, что можно говорить, а что нет.
Майкл играл на траве с младшими племянниками и племянницами, когда, по словам женщины, которая будто бы была очевидцем этого происшествия, отец подошел к нему и сказал: «Я хочу с тобой поговорить».
Майкл последовал за ним в дом.
Через десять минут он вылетел оттуда, Джозеф за ним, захлопнув за собой дверь. Они спорили, Джозеф обвинил сына в том, что он голубой. Не дав ему ответить, он указал на гостя и спросил, кто он и почему Майкл так много времени проводит с ним. «Ты что, мне не веришь? — возмутился тот. — Я не голубой!»