Объединенная церковь впервые появилась в США в 1959 году, она была завезена из Южной Кореи одним из последователей преподобного Сан Мюнг Муна, доктором Янг Он Кимом, который приехал учиться в Орегонский университет. Вскоре появилось много маленьких групп по всей стране, независимых друг от друга и ведущих миссионерскую деятельность в пользу той или иной из них.
Американцы впервые обратили внимание на муновцев, как их стали называть, в конце шестидесятых, поскольку лидер группы из Сан-Франциско очень верил в «программу систематических тренировок». Они назвали ее промыванием мозгов, поскольку их дети внезапно отказывались от привычного образа жизни, переезжали в коммуны и начинали продавать цветы и леденцы в аэропортах. Вербовщики меньше всего говорили о религии, они рассуждали о молодежи, образовании и утопии и редко говорили потенциальным последователям, что Объединенная церковь связана с Муном или с Кореей. В 1970-м Мун сам переехал в Нью-Йорк и в следующем году предпринял мировое турне, развернув трехгодичную миссионерскую кампанию, где перемешались культура и религия.
Хотя люди долго шутили из-за надоедливых юных муновцев в аэропортах, последователи Муна на самом деле получили большой доход, который он вложил в различные компании, включая банки, рестораны, рыбные промыслы и средства массовой информации. В 1982 году Мун начал финансировать «Вашингтон тайме». В том же году его осудили за уклонение от уплаты налогов — приговорили к восемнадцати месяцам тюрьмы и штрафу в двадцать пять тысяч долларов, но выпустили досрочно, учитывая хорошее поведение.
Христиане заявляли, что Объединенная церковь не является христианской; либералы обвиняли их в правом радикализме; родители нанимали гипнотизеров, чтобы те похищали их детей из муновских сообществ и возвращали домой. Хотя число ее сторонников быстро уменьшилось, Объединенная церковь все же оставалась очень богатой.
Больше всего на свете Мун хотел, чтобы его церковь была респектабельной. В 1974 году вышел сборник As Others See Us («Как другие видят нас»), где было опубликовано около ста писем правительственных чиновников, религиозных деятелей и простых людей о ней. Это был удачнейший рекламный ход, тем более что одно из писем принадлежало перу Никсона, тогдашнего президента. Последователи Муна так гордились его поддержкой и вниманием, что позже, в том же году, в разгар Уотергейта, сотни этих людей провели трехдневную голодовку на ступенях Капитолия, чтобы продемонстрировать солидарность с ним. Заключение соглашения с Майклом Джексоном (самым популярным поп-певцом всех времен, чьи пластинки по продаже не имели равных) и его семьей (все еще воспринимаемой как одна из самых крепких в США) Муну было бы очень выгодно. Цена была высокой, но дело того стоило.
Когда Джером известил Джозефа и Кэтрин, что в сделке участвует преподобный Сан Мюнг Мун, глава семьи пришел в восторг. Он слышал о богатстве Муна. Но его жена расстроилась. «Я не хочу иметь никаких общих дел с чем-то религиозным, — сказала она. — Бизнес есть бизнес». Однако не посоветовала Джерому отменить встречи, только просила уточнить детали.
Говард — проницательный делец, который основывает многие свои суждения о людях на инстинкте. Он с самого начала подозрительно относился к работающим на Муна. «Они всегда у тебя за спиной говорят по-корейски, —отмечал он. — Скажут что-нибудь по-английски, потом оборачиваются к своим и говорят по-корейски, и кто знает что? Я чувствовал, что они двуличны, придерживают важную информацию. Я не мог доказать это, но подозревал. Это моя работа — защищать Джексонов как можно лучше».
Ее он часто выполнял отлично. Примерно в это время Джозеф и Кэтрин оплатили дом с шестью спальнями в Лас-Вегасе, Невада, куда собирались со временем переселиться, уйдя на покой. Дом стоил 570 тысяч долларов. Они взяли Джерома с собой в Лас-Вегас, чтобы завершить сделку. По словам друга Говарда, он предупредил их, что нужно снять все драгоценности — где-то на сумму около четверти миллиона долларов — и положить в «бардачок», ящичек для мелких вещей в машине, на которой они приехали. Джером отвел Джексонов в дом на встречу с владельцем. Они вели себя как «обычные люди» и делали это действительно хорошо, так что дом достался им за 292 тысячи долларов.
Двести тысяч из них были из того миллиона, который Майкл дал Кэтрин, чтобы отговорить ее участвовать в финансовых делах турне Bad. Она также взяла заем. По ее словам, ей хотелось, чтобы дом был «простым, обычным» в отличие oт поместья в Энсино, но за годы изобилия она изрядно подзабыла, что такое «простой и обычный». За один унитаз она зaплатила 750 долларов, цены на другое оборудование для отделки дома были взвинчены примерно так же.