— Она у нас не работает.
В пабе я заказал две пинты, и мы сели за столик у окна.
— Почему нет? Она просто находка.
— Я позволю ей остаться только несколько дней. Вот и все.
— Ей нравится в Верхнем Мэйхеме. За завтраком она цвела, как нарцисс. В любом случае ты ей нравишься.
— Она мне нравится, но мы не можем себе позволить платить ей за работу, даже на твои двести пятьдесят фунтов в месяц.
Я мог бы разгневаться, но отхлебнул из банки эля и посмотрел на часы. До прибытия поезда оставалось десять минут, и мне нужно было купить билет.
— Я получу достаточно денег, не волнуйся. Время от времени к моей зарплате будут прибавляться премии. Наши финансовые проблемы позади.
— Господи, кто этот благодетель? — спросила она.
Я надеялся, что она не вспомнит. — Парень по имени Моггерхэнгер. Но мне пора идти, иначе я опоздаю.
Я ждал, что она разозлится из-за моей глупости. — Если ты снова попадешь в тюрьму, нам конец. Ты это знаешь, не так ли?
— Брось, — засмеялся я. — Моггерхэнгер — английский лорд. Как он может совершить что-то преступное? Это уже не похоже на шестидесятые. Он реформированный персонаж. Мы все такие.
Нам нужно было добраться до вокзала, поэтому я взял наши стаканы (напиток в них почти не не был тронут) и последовал за Бриджит к двери.
— Сквайр! — взревел трактирщик. — Вы не можете взять с собой эти стаканы.
Я вылил пиво из обоих в решетку, а затем занес их обратно внутрь.
— Простите! — я громко захихикал от его ярости. – Немного рассеян в последнее время.
Быстро поцеловав Бриджит, я бросился к поезду.
Шестидесятилетний седобородый мужчина, стоявший передо мной, опорожнил свой кожаный кошелек на прилавок и отсортировывал свои монеты, чтобы решить, были ли они фальшивыми. Мне удалось попасть на поезд, запрыгнув в последний вагон.
Было бы неправдой сказать, что во время поездки в Лондон ничего не произошло. Такая ситуация немыслима, особенно потому, что Бриджит сдвинула дело с мертвой точки своим странным поведением в последние несколько недель. Но поскольку события в поезде не имели никакого отношения к последующим событиям, нет смысла рассказывать о них, факт заключается в том, что я вернулся в Илинг как раз за те сутки, которые отпустил мне Моггерхэнгер.
Я подумывал зайти к Блэскину, чтобы узнать, как поживает Билл Строу в своем убежище на чердаке, но, проснувшись так поздно после ночи домашней страсти с Бриджит, я решил, что это тяжело. Не то чтобы я беспокоился о нем. Ему придется постоять за себя, даже если он действительно умрет от голода.
Квартира над гаражом Моггерхэнгера была обставлена немногим лучше, чем голубятня Билла. На полу лежали простые деревянные доски, а стены были побелены. Если я хотел ополоснуть лицо, в одном углу были кран и раковина. Односпальная кровать, стул, небольшой столик и плита дополняли удобства. Для сна было два одеяла, но не было простыней. На проводе под потолком висела лампочка мощностью в сорок ватт, и, как я предполагал, электричество входило в мою зарплату.
Красно-бело-синий байкерский шлем с дыркой был задвинут максимально далеко в угол, как будто его туда пнули. Я выбрал книгу в мягкой обложке из кучи на полу и лег на кровать. Имя Кенни Дьюкса было написано карандашом на обложке. История — «Оргия в небе » Сидни Блада, казалось, была о банде пятилетних шестифутовых детей, совершающих ограбление склада с дракой, перестрелкой и сексом на каждой странице. Ближе к концу то одно, то другое происходило каждый второй абзац. Всякий раз, когда там говорилось что-то вроде: «Он ударил кулаком по его ухмыляющемуся лицу», Кенни подчеркивал это, как будто желая запомнить бессмертные слова. Большие отметки на полях подчеркивали случайные комментарии вроде: «Это хорошо!», так что с такими пометками книгу невозможно было читать, не подвергнувшись промыванию мозгов и в конечном итоге превратиться в точную копию Кенни Дьюкса, сорокалетнего скинхеда, исправившегося лишь наполовину. Честно говоря, я не знал, почему Моггерхэнгер оставил его, потому что человек с ограниченным интеллектом должен был быть скорее обузой, чем активом.
Возможно, Кенни знал слишком много, и было бы неловко его убить, потому что он происходил из очень большой семьи и был родственником каждого бандита на юге Лондона. И все же Моггерхэнгер питал к нему некоторую привязанность, ценя его преданность и тупую жестокость. Все, что я знал, это то, что мне не нравился Кенни Дьюкс, а Кенни Дьюкс не любил меня, но, поскольку я считал себя по крайней мере на шесть ступенек выше его по социальной шкале, мне предстояло сохранить наши отношения если не на дружеском, то хотя бы на дипломатическом уровне.