Шейн выругался сквозь зубы.
— А Китти Симз?
Журналист покачал головой.
— Она записалась в отеле, но в номере ее нет.
— Он уверен?
— Разумеется. Багаж на месте, а ее нет. На двери висит табличка «не беспокоить».
Шейн еще больше помрачнел. Секретарь суда оставил свой пост под американским флагом и подошел сделать им выговор за нарушение тишины. Они как будто и не слышали.
— Пойди скажи Джентри, чтобы внес в список еще одно имя, — распорядился Шейн. — Может, хоть тут он не оплошает. Это некая Эда Лу Парчмен. Сожительница покойного Кэла Татла. Блейкли высадил ее на вертолетной площадке в Уотсон-парке, где она села в такси. Пожилая, худощавая, в белом парике, сильно накрашена, высокие каблуки, довольно элегантна.
Рурк что-то быстро записал в блокноте.
— Джентри нервничает. Я рассказал ему все, что мне известно, то есть почти ничего…
— Пускай найдет меня в офисе Шэнана, как только даст указания своим людям. Я все ему объясню.
Он поднялся.
— Через полчаса объявят перерыв, — сообщил Рурк.
— Это произойдет гораздо раньше, — пообещал Шейн. — Примерно через двадцать секунд.
Пройдя мимо секретаря суда, Майкл направился по центральному проходу к широким перилам. Шэнан исподлобья наблюдал за его приближением. Перед барьером Шейн остановился и вытащил бумажник. После того как Китти обчистила его в кости, ему пришлось занять у Рурка тридцать долларов. Пристально глядя в глаза судье, он извлек эти купюры и начал медленно раскладывать их на дубовых перилах.
У Шэнана затрепетали усики. Он глотнул из бутылки и, дождавшись, пока один из адвокатов закончит читать список прецедентов, провозгласил:
— Возражение принимается. Объявляю перерыв до вечернего слушания.
Кое-как запихнув деньги в карман, Шейн открыл решетку и прошел за барьер. Наперерез ему бросился секретарь.
— Эй, вы куда?
Шейн смерил его таким взглядом, что тот стушевался.
Шэнан — его усы по-прежнему нервически подергивались — уже сидел за столом в своем кабинете.
— Майкл, черт вас возьми, ничего получше не придумали?! Тип, который выступал последним, не кто иной, как председатель комитета по защите морали при коллегии адвокатов. Хорошо еще, что у него нет глаз на затылке.
— Мне очень жаль, Фрэнк, но я не могу ждать.
— Ваш Рурк позволил себе всякие гнусные инсинуации, — продолжал судья. — Какого черта вы ко мне прицепились? Вам ли не знать, что судьями в этом городе за красивые глаза не назначают? И чего вдруг вам понадобилось в этом копаться? Я как-то не представляю вас в доспехах крестоносца.
Шейн улыбнулся.
— Вы правы. Это лишь способ получить от вас информацию по другому вопросу. Кстати, нет ли чего-нибудь выпить?
— Ишь чего захотел! После того, как ваш Рурк нагнал на меня такого страху! Закройте дверь.
Шейн ногой захлопнул дверь и сел на диван. Из сейфа судья достал бутылку виски и два стакана. Налил себе и Шейну и, шурша мантией, устроился на краешке стола.
— Ваше здоровье!.. Когда меня назначали судьей, я дал торжественную клятву во время заседаний пить только воду. — Поднося стакан ко рту, он невольно вытянул губы ему навстречу. — Нет ничего на свете лучше виски!
— Вы виделись сегодня с вашей невестой? — спросил Шейн.
— С кем?
— С миссис Лемуан.
— Ах да, конечно! — Он усмехнулся. — Я отлично помню, что обручен, но нет, сегодня я ее не видел. У нее, кажется, дежурство в больнице. Мы увидимся за ужином… А вы, как я понял, работаете на Китти Симз?
— Это было вчера. Сегодня я работаю на «Флорида–Америкэн». Мне поручено выяснить, существует ли на самом деле сокровище Ки-Гаспара.
Виски, должно быть, пошло Шэнану не впрок, он поперхнулся и, подавив кашель, спросил с напускным равнодушием:
— А зачем? Разве они вам не сказали, что их устраивает любой вариант?
— Нет — если выяснится, что их облапошили.
— Так ведь обман открылся еще в двадцать пятом году. А мы только пытались… — Он осекся и пристально посмотрел на Шейна поверх очков.
— Совершенно верно, — кивнул Шейн, — тогда тоже кое-кто на этом погорел, а клад так и не был найден, за что вы и ухватились. Но ваше нынешнее мошенничество к истории двадцать пятого года не имеет никакого отношения. Вы сумели внушить президенту «Флорида–Америкэн», что дело беспроигрышное, а на самом деле, если рекламная компания приобретет иной оттенок, то Куоррелз не только потеряет миллион долларов, но и публично останется в дураках, а это для делового человека — гроб. Вы отлично знаете, Фрэнк, что на Ки-Гаспаре нет никакого сокровища.
— Ерунда! Я это категорически отрицаю. Может, есть, а может, и нет. Я внимательно изучил все документы и как юрист могу вас заверить…