8
Зазвонил телефон.
Ненависть только на мгновение озарила лицо Барбары, тут же сменившись улыбкой.
— Если я с ней не справлюсь, то ей-богу, заработаю себе язву желудка… Все забываю: ты же на ее стороне, и, если в одно прекрасное утро эта сучка умрет от инфаркта, ты подумаешь, что это дело моих рук.
Телефон снова зазвонил.
— Да что за черт!… Три часа ночи!… Алло! Кого? Майкла Шейна?… Да, он здесь.
Она протянула трубку сыщику. Мгновение спустя Майкл по легкому щелчку в мембране понял, что его подслушивают.
Не заботясь о том, чтобы прикрыть трубку рукой, он спросил:
— Где второй аппарат?
— Там, в холле.
Он положил трубку и выглянул в холл. Но у аппарата никого не было. Он вернулся в гостиную и снова подошел к телефону.
— О'кей, Шейн на проводе.
— Хочу напомнить тебе, что сейчас ровно три, — донесся до него голос Рурка. — Девицы вышвырнули меня вон и пошли спать, что с их стороны довольно-таки гнусно. Я звоню от Гарри, а у него делать нечего, кроме как пить. Впрочем, в баре так и положено. Ну, что скажешь?
— Что-о?! — взревел сыщик.
— Ого, вот это реакция! Однако я не очень понимаю, чего ты от меня ждешь. Ты же сам просил позвонить и якобы сообщить о смерти Китти Симз. Ну так вот, ее нашли в постели в луже крови, как говорили во времена газетных штампов.
Шейн от всего сердца выругался. Возле бара звякнул о край стакана шейкер: Барбара смешала себе новый коктейль. Они с Шейном обменялись долгим взглядом. Журналист тем временем продолжал развивать тему:
— Да-да, совершенно голую, в луже крови, а по кровати были раскиданы игральные карты с порнографическими картинками на рубашках. Все в точном соответствии с замыслом старика. Она, видно, пригласила его к себе, не спросив удостоверение личности. Погоди, не вешай трубку, у меня для тебя еще одна новость — из судебного ведомства.
— Кто тебе сообщил?
— Долго объяснять. Пока твоя собеседница думает, что я отвечаю на твой вопрос, я лучше сразу перейду к сути дела. Речь идет о Фрэнсисе Шэнане, сонаследнике твоей клиентки, точнее, о том, как он стал судьей. Чтобы заполучить эту должность, он дал довольно крупную взятку. Не стану разглашать, сколь велика эта сумма и в чьем сейфе она осела, дабы не подрывать твою веру в незыблемость американской конституции. Однако вот что любопытно: мой информатор и все его окружение весьма удивились, узнав, что Фрэнк оказался в состоянии заплатить такую сумму, ибо он всегда был беден как церковная мышь. Знаешь, как его прозвали? Начинающий плейбой. А кроме того, Шэнан всем вечно твердил, что он закоренелый холостяк, и вдруг нате вам — женится на дочери Татла! Уж не она ли ссудила его деньгами, как думаешь? А взамен получит мужа-судью. Они помолвлены уже шесть месяцев. В их возрасте люди любо сразу женятся, либо нет — к чему такая длительная проверка чувств? Может, как раз дамочка не в восторге от этой перспективы? Поразмысли на досуге.
— Мне нечем тебе помочь, — буркнул Шейн. — Я только вчера днем узнал подробности этого дела — и все больше с чужих слов. Здесь я почти закончил. Через час смогу вернуться и начать собирать улики.
Он повесил трубку. Барбара не сводила с него глаз.
— Итак, на дистанции вас осталось трое, — произнес он.
Она тут же заглотила наживку.
— Ты о чем, Майкл? Какая дистанция?
Барбара стояла спиной к окну. Внезапно позади нее послышался свист. Шейн мгновенно оценил ситуацию.
— Ложись! — завопил он.
И рывком повалил ее на пол; Барбара выпустила из рук стакан и джином залила себе всю грудь. Вновь раздались стремительно перемежающиеся звуки: отдаленный взрыв, грохот разбивающегося стекла, свист. В трубках органа появились две дырочки; отверстия того же диаметра просматривались в оконном стекле на одной линии с ними.
— Карабин тридцатого калибра, — невозмутимо констатировал Шейн, лежа на полу.
Глаза у Барбары расширились от страха.
— Ты хочешь сказать, что в нас кто-то стрелял?
— В нас? Нет, детка, я тут ни при чем. Я ведь не вхожу в число собственников.
Она повернула голову к окну. От двух дырочек по стеклу расползлась паутина трещин. Затем взглянула на трубки органа, и Шейн понял, что Барбара пытается проследить траекторию выстрелов.
— Наверно, кто-то подошел на моторке.
— А может, это снайпер по имени Эда Лу?
— Эда Лу? Что за бред?!
— Лежите? — язвительно осведомилась Эда Лу, появляясь в дверях. — Быстро же вы спелись! Прошу извинить за беспокойство, но я решила, что лучше вас предупредить: в заливе стоит катер.
— Не подходи к окну! — крикнула Барбара. — Стреляют!
— Стреляют? — насмешливо переспросила старуха. — Кто же? Купидон?
На ней были домашние туфли на высоком каблуке и старомодный, до пят, пеньюар, отороченный по вороту лебяжьим пухом.
Раздался еще один залп карабина, и Эда Лу камнем рухнула на пол. По комнате закружилось перышко от ее пеньюара. Она тихо застонала.
— Эда, дорогая! — воскликнула Барбара. — Ты ранена?
— Лодыжку растянула! — проворчала экономка. — Тоже мне, мазила! Я сразу поняла: с этим катером что-то нечисто. Подошли с погашенными огнями. Какое счастье, что в доме есть мужчина!
— Оглядитесь по сторонам, — распорядился Шейн. — У вас самая удобная позиция.
Эда повиновалась, не поднимая головы.
— Мне кажется, я правильно поняла вашу мысль, — медленно проговорила она.
С поднятыми дюймов на двадцать жалюзи комната была освещена наподобие сцены. Из залива она просматривалась вся, кроме одного отрезка стены. По углам горели две лампы, одна настольная, под кисейным абажуром. Но основным источником света служила подвешенная к потолку бронзовая люстра. Чтобы выключить ее, надо было добраться до выключателя у двери.
— Пожалуй, надо погасить свет, — догадалась Эда Лу. — Я выдерну оба штепселя, а вы позаботьтесь о люстре.
Шейн усмехнулся.
— Может, лучше я выдерну штепсели, а вы позаботитесь о люстре?…
— Превосходно! — возмутилась она. — Самое трудное пусть достается женщинам! А Кэл еще говорил, что вы один из немногих храбрецов, которые остались на свете. Видно, он в вас ошибся, Шейн.
Ухмылка не сходила с лица Шейна.
— А как бы сам Кэл поступил в данной ситуации?
Эда смерила его злобным взглядом и вдруг совсем не к месту коротко хохотнула: видимо, перышко на воротнике защекотало ей шею.
— Так же, как вы, юноша, точно так же. Он любил держать пари, потому, видно, и прожил долго.
По-пластунски, помогая себе локтями и коленями, Шейн подполз к стене справа от окна и при этом умудрился ни на сантиметр не приподнять своего драгоценного тела.
— Как думаешь, Барбара, кто там может быть? — спросил он, закуривая.
— Откуда мне знать? — раздраженно отозвалась она. — Папа был во многом замешан и никогда не боялся наживать себе врагов.
— Золотко, доверься господину сыщику! — съязвила Эда Лу. — Ты прекрасно знаешь, кто это, и он знает, что ты это знаешь.
Барбара испепелила ее взглядом.
— Вечно суешься, куда не просят! Тебя вообще никто сюда не приглашал.
— Прости меня за то, что я до сих пор не сдохла! — с горечью отозвалась старуха.
Барбара перекатилась на спину, иначе она не могла видеть Шейна. На лице у нее был написан страх, но она прилагала невероятные усилия, чтобы говорить спокойно.