— Вы идете на похороны, мистер Поултни? — полюбопытствовал Лейланд, глядя на черный костюм старого джентльмена.
— От вас, сыщиков, ничего не утаишь. Да, хочу увидеть сельские похороны. В нашей учительской жизни подобные треволнения редкость; нас теперь в шестьдесят отправляют на пенсию. Мой жребий — обретаться среди молодых; на моих глазах происходит смена поколений, заполняются лакуны в рядах человечества, и, признаться, глядя на иные образчики, начинаешь сомневаться, а имеет ли все это смысл. Впрочем, не позволяйте мне омрачать минуты веселья. Давайте же есть и пить, вот что говорит всем своим видом миссис Дэвис, ибо завтра мы умрем.
— Надеюсь, мне идти необязательно, — сказала Анджела. — Если б знала, я бы привезла с собой черное платье.
— Без черного платья вы будете вопиющим оскорблением деревенского этикета. Нет, миссис Бридон, на ваше присутствие, к счастью, никто не рассчитывает. От Компании не требуется представительства на похоронах, пусть она лучше прольет над гробом золотые слезы. Вот мы — другое дело! Мистер Эймс отдаст последний долг благодетелю своей епархии. Мистер Бринкман, как положено хорошему секретарю, должен проводить бренные останки к месту вечного упокоения. Ну а я? Я странник в мире, случайно очутившийся с ним в одной гостинице, а, собственно, кто такие мы все, как не странники в этом эфемерном мире? О, миссис Бридон, вы-то, разумеется, исключение.
— Пожалуйста, остановите его, — сказала Анджела. — Как вы сюда добрались, мистер Эймс?
— Дневным поездом, а по сути, с похоронной процессией. Что, мистер Моттрам был так популярен в здешних краях?
— Он стал популярен, — ответил мистер Поултни с явной издевкой. — Жертва скоропостижной смерти похожа на вора-карманника: при всей нашей порядочности мы обожаем смотреть, как он ворует.
— По-моему, кроме Симмонса, близкой родни у Моттрама нет, — сказал Бринкман. — На кладбище Симмонс, наверно, придет, хотя они и недолюбливали друг друга. А вот слушать завещание ему вряд ли так уж интересно.
— Кстати, мистер Бринкман, его преосвященство просил передать, что вы всегда будете желанным гостем в соборном доме, если, конечно, останетесь в Пулфорде.
— Чрезвычайно любезно с его стороны. Но я еще до отъезда на отдых закончил дела мистера Моттрама и вряд ли понадоблюсь тут. Дня через два поеду в Лондон. Мне ведь рассчитывать не на кого, только на себя, сами понимаете.
— Выпейте кофе, Эймс, — предложил Бридон, — вам не повредит после такой утомительной поездки.
— Спасибо, не откажусь. Но вообще-то я не устал. Время в поезде проходит быстро, если не сидишь без дела.
— Ба, да вы никак из тех счастливцев, которые способны в поезде работать?
— Ну что вы, нет, конечно. Я всю дорогу раскладывал пасьянс.
— Пасьянс? Я не ослышался? Впрочем, вы наверняка приехали с одной колодой.
— Нет, я всегда вожу с собой две.
— Две? И у мистера Поултни две! Анджела, это же замечательно! Сегодня вечером я устрою соревнования.
— Майлз, дорогой, ты серьезно? Знаешь ведь, что за пасьянсом ты ни о чем другом думать не умеешь. Мистер Эймс, прошу вас, выбросьте карты в реку! Ну просто беда с моим мужем: стоит ему засесть за эти бесконечные пасьянсы, и он начисто забывает о работе и вообще обо всем.
— Ничего ты, Анджела, не понимаешь. Это прочищает мозги. Когда бьешься над какой-нибудь загадкой, вот как я над здешней проблемой самоубийства, мозги лубенеют и истощаются, поэтому надо их взбодрить. Для того-то пасьянс и служит. Нет-нет, молока не надо, спасибо. Будьте добры, — он обратился к буфетчице, — передайте миссис Дэвис, что вечером я буду занят и прошу меня не беспокоить. Все, Анджела, даю тебе полчаса на возражения, но ты меня не переубедишь.
Фактически Майлзу и Анджеле удалось поговорить с глазу на глаз лишь после того, как вынесли гроб и участники похорон отправились на кладбище. Бридоны прошли к старой мельнице, чувствуя, что сегодня им ничего там не грозит, поскольку Бринкман занят в другом месте.
— Ну-с, — сказала Анджела, — видимо, надо поработать Ватсоном?
— Еще как надо! Видишь ли, ситуация для нас с Лейландом понемногу накаляется. С каждым новым фактом он все больше жаждет крови Симмонса, а я все больше убеждаюсь в правоте своей изначальной версии.
— Вы что, опять удвоили ставку, да?
— Это пустяки. Слушай, сейчас я тебе расскажу, что он нашел нынче утром.
И Майлз поведал историю с бумажным обрывком и лейландовские выводы.
— Ну а ты что обо всем этом думаешь? — спросил он у жены.